— Поднялся, значит, Степан Владимирович?! Вот и хорошо, вот и
молодец! Идём, идём внутрь!
Вдвоём с председателем мы помогли Худоярову войти в зал и
усадили на первом ряду.
— Заведующего клубом ко мне, быстро! — распорядился Фёдор
Игнатьевич.
Через минуту прибежал заведующий клубом.
— Что у тебя сегодня в программе? — спросил его Фёдор
Игнатьевич.
— «Всадник без головы», — ответил заведующий. — С большим трудом
достал. Приключенческий фильм!
— Меняй! — решительно сказал Фёдор Игнатьевич.
— Как менять? — поразился заведующий. — Мне ведь плёнку не
насовсем дали, только на один сеанс! В понедельник обратно
повезу.
— Меняй, и не спорь!
Зал недовольно зашумел. «Всадника без головы» хотели посмотреть
многие.
— А что ставить? — спросил заведующий.
— Иди, я объявлю! Поймёшь.
Заведующий убежал в операторскую, а Фёдор Игнатьевич тяжело
поднялся на сцену.
— Устал немного, — пожаловался он. — Вроде, и день выходной, а
заботы никуда не денешь.
Зал постепенно замолкал.
Фёдор Игнатьевич откашлялся.
— Сельчане! Сегодня у нас радостный день. Степан Владимирович
Худояров пошёл на поправку! Будем надеяться, что наш врач вылечит
его.
Фёдор Игнатьевич понизил голос.
— Не знаю, многие ли из вас помнят его сына, Григория
Степановича. Те, кто постарше — те помнят. Воевал Гриша бесстрашно,
и погиб, как герой. Его вдова живёт у нас в селе, её вы все знаете
— Катерина Худоярова. Давайте сегодня вспомним всех, кто воевал,
кто приближал нашу Победу, но не дожил до неё. Сегодня мы будем
смотреть фильм «В бой идут одни старики». Запускай!
Свет в зале погас.
Как-то утром, на рассвете
Заглянул в соседний сад!
Там смуглянка-молдаванка
Собирает виноград.
Я краснею, я бледнею...
Я обернулся и в темноте зала увидел Трифона. Он сидел на самом
заднем ряду и, не отрываясь, смотрел на экран.
***
Утром меня разбудил стук в дверь. Я вскочил спросонок, босиком
пробежал по холодному полу.
«Что ещё случилось?» — трепыхнулась в голове холодная, как
ледышка, мысль.
Я выскочил в сени, мгновенно покрылся мурашками от холода и
откинул крючок.
На пороге стоял Серёжка.
— Спишь? — с обидой спросил он.
— Серёга? Что случилось?
— Меня к Тане не пускают, — грустно сказал брат.
— Чёрт! И ты из-за этого...
Я почувствовал, что окончательно продрог.
— Идём в дом, там поговорим. Да двери закрывай — не лето на
улице.