Я запрыгнул в машину, открыл Кате дверь, и едва она уселась —
рванул с места.
Через две минуты мы были возле клуба.
У дверей толпился народ. Женщины негромко ахали:
— Надо же! Ведь поднял Трифон старика! Не зря через день к нему
ходил.
— А что он делал? — спрашивала другая.
— Надо Катерину спросить. Она рассказывала, но очень непонятно.
Вроде, сперва чаем старика поил каким-то, а потом начал с ним
разговаривать. Часами возле кровати сидел и говорил негромко.
— А о чём говорил-то?
— Да не поняла Катерина. Она с кухни слушала, близко-то не
подходила. Боялась помешать.
— Значит, разговоры помогли?
— Да какие разговоры?! Чай у него лечебный! Из лесных травок. А
травки эти только Трифон и знает. Вот ими и отпоил старика.
— А я слышала — людям перед смертью легчает, бывает. Вот лежит
человек, лежит. И не ест уже. А потом словно очнётся — и заговорит,
и есть просит, и встать пробует. Родные только обрадуются, а на
другой день — на тебе!
— Да тьфу, Наташка! Типун тебе на язык! Вечно такое выдумаешь,
что слушать противно.
Мы с Катей пробились сквозь толпу, которая окружила старика.
Степан Владимирович сидел на скамейке у самых дверей клуба.
Отросшая белая щетина скрывала коричневые морщинистые щёки.
Катя наклонилась над стариком.
— Степан Владимирович! Зачем вы встали? Вам лежать надо.
Давайте, мы вас домой отвезём.
— Нет, — слабо, но ясно ответил старик. — Не надо домой. Успею.
Я сон видел.
— Какой сон, Степан Владимирович?
Катя встревоженно оглянулось. Наверное, ей показалось, что
Худояров заговаривается.
— Сына я видел во сне, — ответил Степан Владимирович. —
Живого.
По толпе прошёл шёпот.
— Сына, говорит, видел!
— Где?
— Во сне.
— Тише!
— Что сын-то сказал? — с жалостью в голосе спросила Марья
Антоновна — жена председателя.
— Сказал «Живи, батя! Ещё хоть немного поживи — порадуйся!»
— Господи!
Марья Антоновна концом платка вытерла слезу с глаза.
— Пойдёмте в клуб, Степан Владимирович, — сказал я. — Давайте, я
вам помогу.
Старик посмотрел на меня и узнал.
— А, егерь! Спасибо за ружьё. Вернул память о сыне.
Я смутился.
— Это не я. Хорошие люди сделали.
— Ну, всё равно. Им спасибо от меня передай.
— Обязательно передам, Степан Владимирович! Пойдёмте в
помещение!
— Погоди, Андрей Иваныч! — раздался за моей спиной голос Фёдора
Игнатьевича.
Председатель протолкался к нам, внимательно посмотрел на
Худоярова.