О своих находках: тайнике, следах воска и книгах на чердаке, куда маг забрался в поисках гнездышка Изабо, — Этьен благоразумно умолчал.
— Извиниться?
Уильям нахмурился и рефлекторно потянулся к бутылке с виски. С некоторых пор она стала его верной спутницей. На людях граф, однако, не пил, поэтому отдернул руку. Стакан остался пуст.
— Именно. — Признания как горькое лекарства, их надо делать залпом. — Я предвидел развитие событий и ничего не предпринял. Ваша дочь не проклятая, при должном обучении ее дар…
— Обучении? Дар? — Побагровевший владелец замка поднялся с кресла и оперся руками о стол, чуть подавшись корпусом к собеседнику. — Вот что я вам скажу, милостивый господин, ни одна женщина рода Джад не переступит порога Магического университета. Вы ведь на него намекаете? И если заразу внутри Изабо нельзя искоренить, пусть она лучше умрет, нежели превратится в шлюху, нацепившую штаны и возомнившую себя мужчиной.
Этьен глубоко вздохнул. Он забыл, какой морали придерживалась высшая аристократия. Одна лекция не поможет, потребуются долгие годы, чтобы совместное обучение не состоявших в кровном родстве мужчин и женщин не приравнивалось к блуду, а любая деятельность, помимо безобидного рисования, не считалась посягательством на права сильного пола. Именно поэтому в стенах Магического университета девушки встречались редко. Ни одна из них не могла похвастаться хорошим происхождением. Обычно туда попадали сироты — родственники радовались любой возможности не кормить лишний рот. Вдобавок способные женщины встречались редко. То ли дар подавляли в зародыше, то ли так распорядилась Богиня.
— В вас говорят эмоции, милорд. — Этьен стойко выдержал удар, не опустил голову, не отвел взгляда. — Вы пожалеете о них. Повторюсь, часть вины, если не добрая половина, лежит на мне. На приеме барона Фландра я заметил способности Изабеллы, но не придал им значения. Я видел, какой несчастной, какой забитой она была…
— Несчастной? — вновь оборвал его граф. — Многие бы позавидовали ее несчастью! Я не делал различий между дочерьми, Изабо получала ровно столько, сколько другие.
«То есть ничего, — мрачно подумал маг. — Уж любви точно. Ее растили с мыслью об уродстве, душевном и физическом».
— Однако это так. Она плакала, брошенная и покинутая, пока остальные веселились. Восприняла как шутку мое приглашение на танец, пыталась убедить найти нормальную партнершу. А ведь леди Изабелла ничем не хуже других, милорд