— Ах да, это... — Феликс нахмурил лоб. — Даже не знаю, как бы
начать... Идея кажется мне чересчур смелой. Возможно, эта работа
будет проделана зря, и ее нигде не опубликуют. И никто нам за нее
не заплатит.
— Хм, уже интересно, — я отложил надкусанный бутерброд на
тарелку. — И в чем же идея?
— В женском отделении, — сказал Феликс. — Я подумал, что в цикле
публикаций мы маловато времени уделяли женскому вопросу. И пошел
наводить справки. И теперь нахожусь в довольно сложной и
двусмысленной ситуации. Когда придерживаться выбранной нами красной
нити может и не получиться...
Феликс замолчал ненадолго, но я не стал пока что вставлять свое
ценное мнение. Задавать наводящих вопросов тоже не стал. Потому что
пока проблема была не очень понятна.
— Тут вот какая штука, Иван... — Феликс снова подергал себя за
бороду. Вид он имел как будто смущенный и... виноватый? — Я зашел к
заведующей, поболтать о том, о сем. И прошелся по отделению.
Поговорил с женщинами и понял, что многие из них попали туда... по
ошибке. Нет-нет, даже не по ошибке, а потому что их туда поместили
родственники. Одна поссорилась с мужем, и он вызвал для нее
перевозку под предлогом, что у нее истерический припадок. Другая...
Другая начала стеснять своих детей и внуков. Третья... В общем, они
здоровы. Но находятся в том же отделении, что и другие женщины,
которых действительно надо лечить. И это... это... Но это еще не
самое страшное. В этом же стационаре есть другое отделение. Для
девочек-подростков. Нет-нет, об этом писать точно нельзя... В
общем, я хотел бы с вами обсудить, как нам подступиться к этой
острой теме, потому что я, признаться, в растерянности.
Я задумчиво смотрел на Феликса. Кажется, я в очередной раз
понял, почему этот человек мне так нравится. Он иделист. Может
быть, он не самый талантливый психиатр, и как ученый тоже не
хватает звезд с неба. Зато он действительно очень искренне верит в
лучшее в людях. Я отлично понял, о чем он говорит. Тема карательной
психиатрии будет громыхать и колоситься на страницах всех газет и
журналов несколько... позже. Когда меченый генсек объявит
гласность, и настанут всякие реформы института психиатрических
клиник. Вот тогда живописания кошмарного положения людей, с
которыми при помощи психиатров сводили счеты, будут везде и
всюду.