— Вася, у нас серьезный разговор, анекдот может и подождать, —
сквозь зубы процедил кучерявый.
— А я не слышал этого анекдота! — жизнерадостно заявил
рыжебородый. — Давай, Васек, не тяни резину.
— Да старый анекдот, все знают наверное... — стушевался
красномордый под суровыми взглядами мафиозо и кучерявого.
— Я тоже не знаю! — заявил с самого верха лестницы Анатолий. —
Продолжай, давай, не тяни!
— Ну, в общем, тогда мужик отвечает испуганно: «Да знаю я, куда
обращаться. Только спешу заявить, что я с ним не согласен!»
Не смеялись двое — кучерявый и мафиозо. В принципе, я даже,
наверное, могу понять, почему. Декан истфака переехал в Израиль в
конце восьмидесятых. Такие вещи редко случаются внезапно. А
кучерявый... Я бросил на него косой взгляд. Память ничего не
подсказала, ни старая, ни новая. Человек был незнакомый, в
средствах массовой информации не мелькал, и в мое поле зрения во
время журналистской работы не попадал. Из этого следует... ничего.
Может он еврей, и его семье досталось тоже. А может просто из
породы вечной кухонной оппозиции, убежденной в том, что за ним
непременно следят. Хотелось отпустить ехидный комментарий, но я не
стал. Если здесь и правда задет национальный вопрос, то лучше не
трогать эту тему на дружеских посиделках.
— Да не стучал он в КГБ, успокойтесь вы, — примирительно сказал
рыжебородый. — За подружку его не ручаюсь, а Ванька точно не
стучал.
— Откуда ты можешь знать? — подозрительно прищурился
кучерявый.
— Если бы он стучал, то я бы сейчас с вами не разговаривал, —
произнес он. Тихо. Серьезно. Даже без намека на шутку и улыбку.
Повисло молчание. В тишине раздался тихий звон горлышка бутылки
о края стопок и многозначительное «буль-буль-буль».
— Все, забыли! — скомандовал хозяин студии. — Зубровка стынет,
закусь сохнет!
Вечеринка продолжилась. Снова выпивали, закусывали, вели
политические разговоры, смеялись над анекдотами. Кучерявый бард
рассказывал байки про рыбалку, все делали вид, что ему верили.
Мафиозо с истфака нет-нет да бросал на меня странные взгляды.
Напряженные такие. Но меня это уже не особенно напрягало. Я его из
прошлой жизни помнил, он в принципе был мужиком подозрительным и
злопамятным. Зато кучерявый сам подошел ко мне, предложил выпить на
брудершафт.
— Ты, это, Иван, извини, если что, — сказал он, пожимая мне
руку. — Не подумавши как-то брякнул.