Молочная белизна наконец достигла
поверхности, и женщина озабоченно прикусила губу. Некоторое время
ничего не происходило, потом белесая вода у борта начала еле
заметно сереть, у пластиковой обшивки взбухла муть, с каждой
секундой все дальше смещая границу от корпуса катамарана, и вскоре
из-под экраноплана вырвался здоровенный воздушный пузырь, а сама
яхта резко просела почти на полметра. Причем просела равномерно, да
и характерный звук с противоположного борта недвусмысленно
свидетельствовал, что и там имело место аналогичное явление.
Женщина вскрикнула, едва не сверзившись в воду, а затем, не
сдержавшись, прошипела грубое ругательство: катамаран медленно, но
все же заметно погружался, окрашивая вокруг себя воду в серый
цвет.
И так не отличавшаяся особым загаром
владелица яхты побледнела еще больше, с трудом, едва сдерживая
дрожь в ладонях, отцепила непослушные пальцы от поручня и
попятилась от совсем еще недавно такого надежного борта. Страх
охватил все ее существо, ноги подгибались от ужаса, да еще и ступни
цеплялись за покрытие «софт-тач», но женщина вскоре все же
добралась до центра пластиковой перемычки, объединявшей корпуса
катамарана в единую систему. Запнувшись об угловатый выступ,
скрывавший в себе телескопическую мачту с туго намотанным парусом
из тончайшей полимерной пленки, рухнула на пятую точку, лишь по
счастливой случайности не задев сенсор активации, и ее не смело за
борт откинувшейся створкой люка. Впрочем, в своем нынешнем
состоянии обитательница яхты даже не осознала, какой неприятности
ей только что удалось избежать. А может, ей было все равно – пока
она пыталась отойти подальше от неведомой опасности, экраноплан
просел еще сантиметров на десять, и теперь ставшая смертельно
опасной вода оказалась еще ближе к жертве, чем полминуты назад.
Катамаран был все также противоестественно неподвижен в двух
координатах, а вот в третьей... судя по мелькнувшему на лице
женщины ужасу, она прикинула скорость погружения и пришла к вполне
очевидному, хоть и неутешительному, выводу. Ничем иным объяснить ее
поведение было решительно невозможно: крепко вцепившись руками в
створку люка, она зажмурилась и принялась еле слышно шептать
полузабытую молитву. Визжать от ужаса пассажирка яхты сочла ниже
своего достоинства и приготовилась встретить смерть, хотя бы не
опозорившись перед собою самой.