В сердцах ударил кулаком об увитую растениями пергалу, и мелкие
лепестки посыпались, будто розовый дождь вперемешку с пыльцой.
Было бы даже романтично, если б не такие трагичные
обстоятельства.
Помолвка сорвана, Еву едва не убили, горсти разбежались, зато
есть труп молодого виконта!
Я обвел взглядом сад, а точнее то, что осталось от “вечеринки”.
Никого из живых не осталось, кроме Евы.
Она стояла в паре метров, смотрела на меня и казалась собранной,
как никогда за вечер. Я ожидал услышать от нее все что угодно,
кроме:
– Я уже видела эту женщину, и запомнила ее лицо до изменений…
Именно она облила меня дерьмом в вечер, когда взорвалась “карта”.
Из-за нее я буквально опоздала на собственную смерть. Но мне
казалось, это случайность.
– Если ты права, то таких случайностей не бывает. Сегодня она
хотела тебя убить!
– Тогда что изменилось? – Ева зажмурилась будто от головной
боли. – Ведь до этого она меня спасла? И вообще, кто она?!
Последний вопрос прозвучал и повис в воздухе, звеня интонациями.
И я вдруг осознал, что девушка, которая всем кажется настолько
сильной, стоит передо мной и держится из последних сил, чтобы не
разрыдаться.
Я сделал к ней шаг, и совершил то единственное, чем мог сейчас
помочь.
Обнял ее, настолько сильно, насколько это вообще было допустимо
между нами.
Я ожидал встретить сопротивление, что Ева продолжит играть в
гордость, вывернулся из моих рук, но она не стала.
Будто птица со сломанным крылом, она притихла.
Я ощущал теплое дыхание девушки на своей груди через одежду. И
сам тайком вдыхал аромат ее волос, неуловимый, ненавязчивый, и в то
же время притягательный. Ева пахла фиалками и цитрусами.
– Я верю, что ты не лжешь, – произнес возможно такие важные для
нее сейчас слова.
Она ничего не ответила, просто молчала…
И я понимал, что мне нужно сказать еще что-то, но только не знал
что.
Может, стоило рассказать ей правду о Новицки? И втором
завещании? Но тогда я бы нарушил свое обещание Эстебану..
– Если бы я приняла дар отца, ничего этого не произошло, –
неожиданно отстранилась она, и я увидел в уголках ее глаз слезы. –
Горски бы не посмел меня ни в чем обвинять, и этот парень бы не
умер… Никто бы не умер!
Казалось, вот они те заветные слова, которых многие ждали. Ева
была согласна на принятие дара, добровольно! Воля ее отца была
почти исполнена, мне нужно только лишь чуть-чуть ее дожать, прямо
сейчас, но я медлил.