– А как же камень души твоей матери? Ты готова отступить сейчас?
– зачем-то спросил я.
Она посмотрела на меня взглядом полным боли и отчаяния.
– А у меня есть выбор?! – и я услышал как что-то сломалось в ее
голосе. – Мне нужно стать нейтрализатором, иначе произойдет что-то
еще более страшное. Нежели произошло сегодня. Принц
предупреждал…
Я не понимал о чем она говорит, но видел, как тот невидимый
стержень, который держал волю этой девушки все то время,что я ее
знал,, ломается прямо сейчас. Ева сдавалась, принимала это
отчаянное решение, и я не понимал, почему?
Разве одна смерть какого-то паренька могла так повлиять? На нее?
На прагматичную, решительную, готовую если понадобиться пристрелить
в упор? Обучавшуюся десять лет в военной академии Еву Новицки?
Пусть я рассуждал цинично, но такие как она могли переступить
через подобное. Так почему же Ева была готова сдаться?
– Я не понимаю? Ты десять лет бежала от дара, чтобы сегодня
передумать? – я не мог не задать ей этот вопрос.
– Потому, что грани миров трещат, – непонятно к чему относящееся
произнесла она. – Даже если не виконт Лакруа, сегодня бы все равно
кто-то умер… Сегодня кричала банши, и выхода только два… либо убить
ее, либо мне принять дар.
Ева будто входила в транс, и мысли ее начинали путаться, Я же не
понимал о чем, она говорит.
Я схватил ее за плечи, тряхнул. пытаясь возвать к здравому
гласу. Может у нее был шок?
– О чем ты? Ева, посмотри на меня!
Она подняла на меня глаза и отчетливо произнесла:
– Мне нужно найти новое завещание отца, иначе мне не передадут
его дар, раньше чем через год.
– Но зачем? – все равно не понимал я, и мою душу рвало на
части.
Я мог достать завещание Новицки и отдать его Еве через пару
часов, вот только теперь внутри все сопротивлялось исполнению
последней воли ее покойного отца.
И разве не говорил он, что второе завещание – это лишь
перестраховка? Предусмотрел ли он такое положение событий, которое
развернулось сейчас?
В моих силах было сделать так, что Ева никогда не найдет
последнее завещание Новицки, и прямо сейчас мне хотелось,
уничтожить конверт, чтобы она не принимала проклятый дар.…
– Если ты станешь нейтрализатором, то изменишься! – я помнил
портреты, которые украшали дом Эстебана и безжизненные глаза
изображенных.
Я помнил Новицки, который несмотря на свои поступки по отношению
ко мне, и многим другим людям, любовь к Серадолине и к дочери,
порой становился чудовищем. Словно в нем жило две личности –
человек и монстр.