Катерина облегчённо подхватила его смех, и разговор снова зашёл о разных разностях: о школе, в которой, как оказывается, они учились вместе, о школьных вечерах и драмкружке. Чуркин с иронией рассказал, как они с друзьями создали тайный орден и даже получили за это выговор по комсомольской линии, а потом… Потом он женился…
Катерина вспомнила, с каким восторгом она смотрела сцены из их спектаклей, переживала за героев и ужасно завидовала «актёрам» и даже в одного из них была тайно влюблена до беспамятства. Но он не обращал на неё ни малейшего внимания. Он-то был уже «взрослый», а она – пигалица четвёртого класса. И она со смехом обрисовала тогдашнюю себя: замухрышка замухрышкой, на тонких цыплячьих ногах и, вообще, кожа да кости… А теперь – «позарастали стёжки-дорожки, где проходили милого ножки»…
Они уже допивали кофе и доедали последние бутерброды, когда ворвалась Светка Лукьянова и, что называется, с порога затараторила:
– Чуркин! Звонила Ленка, просила передать, что она сегодня задерживается часов до двенадцати: у них там какой-то сабантуй… Ой, здравствуйте! Может, угостишь кофеём? – она кинула многозначительный взгляд на Катерину, на Чуркина, и, не дожидаясь приглашения, налила кофе и всё той же скороговоркой продолжила: – Так что ей передать?
Смутившийся было Чуркин, уже пришёл в себя и ответил спокойно:
– Передай, что я тоже задержусь: у меня тут проблемы с этой «корягой». Разбираюсь вот с её конструктором. Да ещё шабашку главному инженеру надо доделать.
– Ну-ну… Шабашка, значит… – она опять многозначительно взглянула на Катерину и Чуркина, залпом выпила кофе, и, стремительно направляясь к выходу, мимоходом кинула: – Смотри, не до утра задерживайся.
Чуркин озадаченно почесал затылок и обречённо вздохнул.
Катерина, улыбаясь, с лёгкой иронией участливо спросила:
– Ну, что, Шурик, попался, как кур в ощип?
– Ну, почему же… Хотя, конечно, жене доложит в лучшем виде. Даже то, чего не было. Да, ладно. Бог с ними, со сплетниками. Может у них планида такая… А моя планида на сегодня – твою «корягу» доделать. Потом ещё шабашку. Так что в атаку, Чуркин! – И он направился к станку.
Снова заурчал станок: Чуркин, нажимая на кнопки управления, осторожно подводил «корягу», закреплённую на глобусном столе станка, к зоне обработки.
Катерина молча наблюдала издали, потом тихонько подошла к Чуркину и, заглядывая через его плечо, шёпотом спросила: