«Мне надо у Никиты спросить, не сталкивался ли он по работе с этой Дарьей Жильцовой, – вдруг подумала Лена. – Ведь он недавно делал фотографии для каталога детской одежды, где-то ведь брал моделей». Она сама еще не поняла, почему вдруг это пришло в голову, но внутренний голос не умолкал, хотя Лена знала: подобный вопрос может рассердить Кольцова, он вообще не любил, когда она заговаривала о его работе. В последнее время Никита ходил мрачный и всем недовольный, и Лена догадывалась о причине: его выставку довольно жестко раскритиковал какой-то известный столичный фотограф, посетивший ее. Он довольно резко выразился о манере Кольцова выстраивать композицию и неумении делать портретные снимки. В душе Лена была с ним согласна – у Никиты лучше выходили натурные съемки, а вот людей он снимал довольно странно, ухитряясь подчеркнуть недостатки и совершенно не заметить достоинств. Лена думала, что это оттого, что Никита относился к людям без должного внимания, а зачастую и с презрением, смотрел свысока и не пытался увидеть что-то внутри, а без этого – даже она это понимала – хороший снимок получить невозможно. Фотограф, не любящий людей, – это как моряк, ненавидящий воду. Разумеется, Кольцов довольно негативно выразился о критике и его работах, но Лена украдкой нашла в Интернете фотографии и поразилась тому, насколько они отличались от сделанных Никитой. Критик не поленился и отснял несколько фотосессий с теми же моделями, что работали с Никитой для выставки, и это были совершенно другие люди. Если положить рядом два снимка, то невозможно было сразу сказать, что на них одна и та же модель. Это открытие неприятно укололо Лену, и она ничего не сказала Никите, но и поддерживать разговоры о зависти и «столичном пафосе заезжего гастролера» тоже больше не стала. Просто сделала для себя вывод: Кольцов плохой фотограф, и только то, что в городе он, пожалуй, единственный, у кого есть какое-то специальное образование и публикации в различных журналах, сделало его здесь звездой. На столичном уровне он затерялся бы далеко не в первой сотне.
Стоило ей вспомнить о Никите, как она бросила взгляд на часы – обещала, что сегодня придет пораньше, он должен был ночевать у нее. Конечно, часы показывали половину седьмого, и приехать раньше его она уже не успеет.