— Матюш, ущипни-ка меня, а то я
никак сплю и мне снится то, чего на самом деле ни за что не
произошло бы, — не приняв в руки подарок, прошептал Йован.
— Ну раз не хочешь...
— Шучу, шучу! — Здоровяк осторожно
выхватил из ее рук подарок и широко улыбнулся. — Спасибо тебе,
вертихвостка. А знаешь что, я даже тебя обниму!
— Нет, давай-ка ты будешь стоять
там, где...
Но было поздно, Йован уже вышел
из-за прилавка и прижал к животу совсем низенькую Арину, утонувшей
в его объятиях.
— Да все, все! Ты меня сейчас
придушишь, — запротестовала Арина, отпрянув от здоровяка. — Взгляни
лучше на подарок.
Йован так и сделал, осторожно и
нарочито деликатно развязал ленточку, а затем развернул шкуру.
Увиденное заставило его вновь расплыться в улыбке.
— Погоди, это моя колонка?! — Он
обернулся к ней. — Хочешь сказать, ты ее починила?
— Если ты вдруг забыл, — деловым
тоном начала Арина, — я здесь на Востоке что-то вроде молодого
гения, способного не только изобретать, но и чинить все. Ну...
почти все.
— Твоим ручкам да памятник! — Йован
взял ее за руки и в свойской ему манере весельчака играючи стал
целовать ей пальцы, пока та пыталась вырваться.
— Фу, мерзость! Иди уже включи
что-нибудь, а то от этого галдежа уже башка болит.
— Уже исполняю.
Йован стал суетиться возле барной
стойки, подключая музыкальную колонку к динамикам, вот уже много
лет используемые в роли подставки для тарелок. В какой-то момент
здоровяк так возбудился, что занес руку для того, чтобы смахнуть
всю эту груду алюминиевых мисок и кружек в желании скорее
подключить колонку, да вовремя образумился и стал одну за другой
осторожно класть на пол.
— Он иногда напоминает мне
великовозрастного ребенка, ей богу, — шепнула Арина Матвею, сев с
ним рядом. — Удивительно, как он дожил до тридцати.
— А я порой завидую ему. — Выпитое
слегка развязало Матвею язык. — Даже несмотря на все беды он
умудряется сохранять человечность и заражать ею остальных. Это
очень важно, особенно сейчас.
Арина сдвинула брови, судя по всему
не согласившись с его словами.
— По мне так это глупое и неуместное
притворство, — ответила она, самостоятельно налив себе борматухи. —
Внутри, уверена, его рвет на части от осознания грядущей
задницы.
Она взяла одну из наполненных рюмок
и потянула ту к губам.
— Эй, эй, дуреха, ты чего это
удумала? — Матвей выхватил у нее рюмку.