— Арина, ты куда?! — Матвей заметил
как его подопечная дала деру от пожара.
— Я вездеход подгоню для погрузки,
подальше от пожара отвезем!
— Верно мыслишь, давай скорее!
Девушка довольно улыбнулась — любила
она, когда ее хвалили, — и побежала, уже от наполняющей ее гордости
успев навернуться на первом же попавшемся сугробе.
Здесь к Матвею подоспел запыхавшийся
староста.
— Матвей, ты зачем туда людей
отправил? Тушить же надо!
— Да бесполезно это, не потушим мы
здесь ничего.
— Как это?
— Да вот так вот, Олег Викторович,
нет у нас больше склада. Забудьте. Вытаскивать оттуда надо все, что
можно, иначе зимой без жратвы совсем останемся.
Не желая тратить времени на
болтовню, Матвей натянул воротник свитера на нос и присоединился к
спасающим провизию со склада братьям и сестрам.
Внутри их обдало жаром. Недалеко
раздавался треск и поскрипывания дерева; в ноздри немедленно ударил
отвратительный химический запах, от которого в глазах резало.
Матвей предположил, что источником вони было горящее стекловолокно,
частично использованное в качестве материала для строительства
склада еще пятьдесят лет назад.
— Так, вы пятеро — яму! Остальные по
холодильникам. Сбрасывайте все за входом. Дальше не заходить, к
огню не приближаемся! — скомандовал Матвей.
Страшно было наблюдать как огонь
поедал так тяжело собранные за этот год запасы. Большая его часть
составляла ставриду с клыкачами, пойманные у восточных берегов и
предварительно замороженная для последующего хранения; правда
львиную долю все же пришлось выкупать у мирняков, жителей станции
Мирный, живущих рядом с океаном. Им же, немногочисленным
обитателями станции Восток, увы, рыбалка была недоступна из-за
отдаленности берега от станции.
Имелись также и замороженная
картошка, выращенная в контейнере-ферме, оставленных здесь в
количестве трех штук еще до Вторжения. Были еще и огурцы, помидоры
и морковь, выкупленная у китайцев со станции Куньлунь и хранившиеся
все в тех же холодильниках в отдельных отсеках при необходимой
температуре; часть съедали, а остальное шло про запас с целью
пережить полярную зиму, долгие, опасные и невыносимо скучные шесть
месяцев беспросветного мрака в четырех стенах.
Было на складе еще немного
пеммикана* из тюленьего мяса. Матвей его страшно не любил, на вкус
редкостная дрянь, да и соли для его хранения добыть целая морока.
Но иногда все же кушал его через не могу — как никак много жира, а
жир в Антарктиде стоял на втором месте по ценности после ватт.