- Ведь сказала же, хоть эту ночь проведи у меня – тебе же лучше!
Нет, надо все по-своему сделать! С приятелем поболтать полночи.
- Я тут совершенно не причем! – Данте изобразил тотальное
изумление. – Он сам пришел. Сама знаешь – он сам приходит, сам все
делает, а потом все страдают и попки пылают. – Он нахмурился,
смотря мне в глаза. – Моя в первую очередь.
- Завянь. – Я попытался встать со стула на котором умудрился
заснуть, но комбо из жилета с болью в груди и спине, настоятельно
убедили меня не рыпаться. – Сестренка, прости, я пытался заснуть,
но… мысли и-и-и… все такое.
- И все такое. – На выдохе, покачивая головой, произнесла Лея и
достала из кармана шприц. – Руку давай.
Лучше было молчать. Молчать и повиноваться. Дал руку, проследил
как лекарство исчезло под кожей, согнул руку зажав ватку и глянул
на Лею.
- Не злись.
- Да ну тебя. – Она отмахнулась, убрала шприц и двинулась вдоль
стола. – Чтобы хорошо позавтракал. Не съешь двойную порцию –
действительно налимоню.
И через сорок минут общая зала наполнилась людьми. Конечно, если
можно было так сказать про семерых человек. Рика лучезарно
улыбнулась мне и, немного поколебавшись, села на свое место. Я
сидел рядом с Данте, который старался не смотреть на Катю. Та,
гордо задрав носик, прошла мимо и села рядом с Рикой, всем видом
демонстрируя безразличие и позитив. Хотя, распухшие покрасневшие
глаза громко говорили о бессонной ночи и промокшей подушке. Танк
поприветствовал нас, коротко поинтересовался про наше состояние и,
задержался у своего места. Лея, сидящая рядом с Танком, уже заняла
свой стул. Перед каждым стояла полная тарелка. От овсянки в вверх
поднимались аппетитные лоскутки пара.
- А где Саня? – Спросил я, заметив, что его опять не было.
- Негром работает. – Данте запустил в рот ложку каши. – Хорошо,
что сахар еще остался. Немного подслащивает житуху.
Танк окинул взглядом залу, удовлетворенно кивнул и, повернув
голову, крикнул:
- Хантер, заноси!
Из коридора показался Санька, несший за ручку огромный
почерневший от копоти чан. Из емкости доносился запах реки, едва
уловимый аромат тины, и мяса, неопределенного мяса. С победоносным,
но и замученным видом Саня поставил чан на стол и сел. Вернее
просто упал на стул. Видок у него был тот еще. Мы все и без
исключения, хотя Танк все же был исключением, приподнялись,
заглядывая в чан. И, наверное, у каждого из нас последовала
одинаковая оценка – широко распахнулись глаза, открылся рот и
последовало пораженное восклицание.