***
Было тихо. Наверное, даже слишком тихо. В этой тишине я словно
погрузился в горячую ванну. Неприятно горячую. Каждый сантиметр
кожи, каждая клеточка организма как будто горела, меня, словно
сжигало заживо, и я вскочил, не имея сил более это терпеть. Я сел…
В глазах было мутно, голова болела и кружилась, подкатывали
приступы тошноты. Я потер лицо, встряхнул головой, осмотрелся и
только тогда понял, что некоторое время был без сознания. Руки и
ноги были ободраны, по правому виску стекал теплый ручеек, кости и
суставы ныли. Я помнил, как мою машину взрывом подбросило в воздух.
Помнил как сидел крепко вцепившись в руль, пока он не оторвался от
панели. Потом… потом меня швыряло по салону как тряпку и било обо
все углы, а потом… А вот потом я пришел в себя от дикой боли во
всем теле.
- Надо идти. – Прошептал я сам себе и поднялся на ноги.
Я был на крыше дома. Вернее, трехэтажного здания, в котором
находились разные офисы, кабинеты и магазин. Нетрудно было
догадаться, как я попал сюда. Внизу, на асфальте, валялся
покореженный дымящийся автомобиль. Внутренне я поблагодарил Бога за
то, что забыл застегнуть ремень безопасности. Я пережил взлет, но
если бы меня не выкинуло из машины, приземления я бы не пережил. И
тут, понемногу приходящий в себя, я обратил внимание на одну
странность – было тихо. Действительно, как-то слишком тихо. Я
подошел к краю крыши и невольно вздрогнул. Я видел последствия
обстрела по мне – рытвины на дороге и горящие остовы машин, но
больше ничего. Абсолютно. Порывшись в кармане, я достал телефон.
Дисплей был разбит, но еще работал и я увидел, что сейчас было
десять минут четвертого дня. Когда я уезжал от ребят, было
двенадцать. Прошло три часа, примерно столько же я был в отключке.
И этого хватило…
Я резко вскинул голову. Там, впереди, виднелись частные домики.
Такие разные, одно и двухэтажные, серые, красные, желтые, и такие
родные. Но над ними сновали десятки пузатых кораблей, поднимались
тяжелые облака темного дыма, и холодный как смерть ветер прилетал с
той стороны… Никто. Никто и никогда не сможет передать то смятение
чувств и мыслей, которые рвали сейчас мою душу на куски. Не
отрываясь, не моргая, я смотрел вдаль, туда, где был мой дом, и
взгляд мой мутнел. Я похолодел, не двигал ни единым мускулом,
просто смотрел. Смотрел, смотрел, смотрел, сам не понимая, почему и
на что надеясь. Я чувствовал смуту, пустоту, холод и боль, но в
тоже время ничего не чувствовал. Я даже сам удивлялся своей
холодности, своей стойкости, но, наверное, все же холодности. Даже
слезы, едва наполнившие мои глаза, исчезли, испарились. Все было
кончено, я понимал это с какой-то страшной, холодной иронией.
Столько сил, столько страха и все зря. Просто зря.