он, и Джехутимесу решил, что справедливый
и опытный вояка станет идеальным наставником для своего
новорожденного сына, вызвав бывалого воина с заслуженного отдыха
обратно ко двору...
«Слишком идеальным, —
подумала Великая царица, —от него уже исходят
эти глупые воинственные замашки. Ничего удивительного. Каков
учитель, таков и ученик».
— Но это сыграет нам на руку, —
вырвал ее из воспоминаний Сененмут.
— Правда? Интересно, как? — Хатшепсут
отпила еще немного.
— Яхмеси Пен-Нехбет хоть и преданный
вояка, но слишком стар, чтобы замечать всякие мелочи.
— С ними будет кто-нибудь еще?
— Да, лотос мой. Несколько гребцов,
да парочка телохранителей.
— И?
Сенемут загадочно улыбнулся. Сейчас
он походил на лисицу, задумавшую стащить утку из пруда.
— Но они не смогут помешать. Все
произойдет, когда царская ладья отчалит от берега и выплывет на
середину реки.
— И что дальше? — легкие нотки
нетерпения прозвучали в ее тоне.
— А дальше
он упадет в илистые воды Хапи, а
престарелый Яхмеси ничем не сможет помочь, — лицо зодчего
скривилось, — жаль, в том месте слишком глубоко, да и крокодилы
рядом плавают... несчастье-то какое...
— Как же он в Хапи упадет? — хмыкнула
Хатшепсут. — Удар хватит что ли?
— Почти, — подмигнул Сененмут, —
корни бешеной травы[5] легко спутать со
сладкими плодами моркови... а припадок с ударом от зноя.
— Интересно, — протянула Хатшепсут,
устремив невидящий взор в сторону.
— Нет человека, нет... — начал было
зодчий, но она тут же прервала.
— Ты опять за свое? Сколько раз
говорить, бросай этот простолюдинский говор!
— О, прости меня, дурака, —
спохватился он, — впредь постараюсь не осквернять твой божественный
слух постыдными речами.
— Как ты собираешься это сделать? —
Хатшепсут вернулась к обсуждению. — Ты же знаешь, что пищу
постоянно проверяют.
— Проверяют только для
него, — уточнил зодчий, — но Яхмеси то и
дело угощает его своей.
— Вот как? — вскинула брови она.
— О, да, моя госпожа. Пен-Нехбет
вечно твердит, что на свежем воздухе у
него зверский аппетит. Сметает все
подчистую.
— А если что-то пойдет не так?
— Что тут может пойти не так, моя
богиня? — изумился Сененмут.
— Не знаю, — пожала плечами
Хатшепсут, — но я всегда просчитываю наперед. Вдруг Яхмеси сам
отведает яств?
Зодчий вздохнул:
— Не думаю, госпожа, что он станет
есть сам. Пен-Нехбет последнее время часто жалуется на плохой
аппетит. Старость. Он и хлебной крошки в рот не берет до самого
вечера.