— Яхмеси Пен-Нехбет.
Зодчий обернулся и изумленно
уставился на Хатшепсут. Возбуждение как рукой сняло.
— Там Яхмеси пришел, — прошептал он
вмиг пересохшими губами.
— Что? — царица перестала поглаживать
грудь.
— Это Пен-Нехбет явился.
Хатшепсут резко села:
— Он здесь?
Сененмут, молча, кивнул.
— Ты сказал, что он должен быть на
лодке вместе с ним! — медленно проговорила она, пронзая
взглядом.
— На ладье, — непроизвольно поправил
ее он, все еще пребывая в растерянности.
Глаза Хатшепсут угрожающе сузились до
мелких щелей. В них заплясал опасный огонь.
— Ты еще поправлять меня удумал?!
— А... я... — Сененмут ощутил
внезапную слабость в коленях. Будто пронес мешок пшеницы через весь
город. — Прости меня, моя госпожа, я...
— За-мол-чи. Ииначе швырну в тебя
кубком.
Грудь Хатшепсут вздымалась в порыве
сдерживаемого гнева, и теперь она уже не выглядела столь манящей и
желанной.
— Передай, что я буду ждать его в
тронном зале.
Однако Сененмут ее не расслышал.
Целый ворох мыслей, подобно стае мошкары, взвился в голове. Зодчий
стоял у входа в покои и отстраненно пялился в пол.
«Что же произошло? Почему Яхмеси
Пен-Нехбет здесь? Он и вправду же должен быть сейчас с ним на
прогулке по Хапи! Для чего ему встречаться с госпожой? Неужели
что-то и вправду случилось? Но, во имя Амона, что?».
— Сененмут!
— А?
Он так глубоко погрузился в себя, что
не услышал, как она обращается к нему. Зодчий перевел взгляд в
сторону Хатшепсут. В этот миг на нее страшно было смотреть. Лицо
раскраснелось. Глаза метали молнии. Грудь вздымалась от глубокого
дыхания. Изящные пальцы на нежных ладонях вцепились в кровать и
теперь напоминали лапы хищной птицы.
— Передай, что я буду ждать его в
тронном зале! — зашипела она.
— Я...
— Ты слышал, что я сказала?!
— Да, моя госпожа, — прошептал
он.
Царица наклонила голову влево:
— У тебя язык отсох?
— Н-нет, лотос мой.
— Тогда, во имя Амона, воспользуйся
им!
Зодчий, наконец, пришел в себя и
передал стражнику через дверь:
— Божественная супруга снизойдет до
своего слуги. Она встретится с ним в тронном зале.
— Слушаюсь! Я передам радостную весть
господину Яхмеси Пен-Нехбету!
По ту сторону послышались шаги,
спешно удаляющиеся от покоев царицы.
Хатшепсут встала и, обнаженная,
подошла к сундуку с драгоценностями, взяла алебастровый кубок и
швырнула его Сененмуту. Тот с трудом умудрился поймать его на
лету.