— Чуть не помер… От этой дряни щит бы не спас. Ни
магический, амулетный, ни обычный, сделанный из большого
куска корабельной брони, — облегченно выдохнул Олег, а затем
телекинезом поднял связку динамита и аккуратно поместил ее
себе в карман. Взрывчатка в хозяйстве могла пригодиться.
А потом молодой человек осторожно выглянул из-за своего
переносного укрытия. Крепко сжатый в его правой руке массивный
револьвер послал тяжелую пулю в голову одного из врагов, что
как раз сейчас заносил зловещего вида кривой сери над сбитым
с ног абордажником. Разогнанный до более чем солидной
скорости свинцовый комочек шутя проломил кости черепа и
унесся дальше, сопровождаемый брызгами крови и мозгов.
— Я же говорил, что не стоит нам так уж рьяно гоняться за
этой посудиной! Но разве ж меня кто-нибудь слушал? И вот
результат! — То, что должно было стать обычным досмотром, ну,
может, совмещенным с битьем морд слишком уж обнаглевшим
контрабандистам, пытавшимся удрать от представителей власти,
стремительно перерастало в кровавую резню.
— Олег, я это… че хочу сказать… дык не нуди! — душевно,
хотя и весьма сумбурно, попросил его русоволосый детина лет
двадцати, устало подпирающий собой защищающий их обоих щит.
На нечто более продуктивное в ближайшем будущем он, несмотря
на выдающиеся габариты, способен просто не был. Пота на
крепком и здоровом теле выступило столько, что влага
буквально пропитала собой толстый свитер из грубой некрашеной
шерсти, и теперь от парня курились весьма заметные облачка
пара. Вкупе со струйками крови, текущими из носа, глаз и ушей, а
также общей бледностью, крупной дрожью и приступом нервного
тика, налицо были все признаки резкого магического истощения.
— У тебя ж, дык, как ни плохое настроение, так постоянно
того… каркать беды начинаешь!
— Но ведь сбывается же? — второй пулей Олег поразил нечто
маленькое, проворное и мохнатое, вскочившее на загривок одному из
абордажников с кривым кинжалом в тонкой лапке. Не то
подросток в грубых меховых одеждах, не то какой-то
малахольный нелюдь. В любом случае, после близкого знакомства
с зачарованной револьверной пулей, вошедшей ему в левую
подмышку, тот, скорее всего, уже стал частью истории. —
Скажи, Святослав, сбывается же?!
— Ну дык! — в своей излюбленной, а по правде говоря,
единственной манере речи подтвердил русоволосый детина. — Но
оно не потому, что у тебя дар этого… оратора… Просто ты, дык,
расстраиваешься, токмо когда тя кто-нить убить пытается.