Когда Феликс лег на крошечную кровать и натянул на себя тяжелое
одеяло, он надеялся за Истребителя, что предвидение не было ложью.
После этого его мысли рассеялись, и он позволил набегающим волнам,
скрипам и стонам корабельных бревен убаюкать себя глубоким сном без
сновидений.
Когда он снова проснулся, то услышал тихий шум. Многолетний опыт
опасных пробуждений научил его не издавать никаких резких звуков
или движений. Вместо этого он двигал только глазами, медленно
обводя ими небольшой участок темной комнаты, который он мог
разглядеть, не поворачивая головы. Ничего. Показалось ли ему это?
Нет. Тихий шум повторился, за ним последовали тихие шорохи и
перемещения. Кто-то или что-то определенно находилось с ним в
комнате.
Теперь он мог разглядеть углы и кромки предметов, освещенных
тусклым лунным светом, льющимся из маленького окна с толстым
стеклом. Он повернул голову на несколько дюймов так тихо, как
только мог.
Да, в его комнате кто-то был, и она была совершенно обнажена,
бледный свет подчеркивал ее стройные, юношеские изгибы, когда она
сбросила халат на палубу.
– Что ты здесь делаешь? – спросил Феликс.
– Я не могла уснуть. – раздался голос фрейлейн Палленбергер.
– И поэтому ты решила, что мне тоже не следует?
Она вздохнула и села на кровать, слегка дрожа от холода, когда
положила руку на покрывало, которым были накрыты его ноги.
– Вы используете грубый юмор, чтобы скрыть свое страдание, герр
Ягер, но я знаю, что за вашими жестокими словами вы жаждете
утешения. Ты прогоняешь меня, чтобы тебе не пришлось делиться своей
болью, но мысленно ты зовешь: ”Вернись, вернись”.
Она легла поверх одеяла и приблизила свое лицо к его лицу. Она
закрыла глаза и наклонилась, чтобы поцеловать его. Феликс повернул
голову так, что ее губы неловко коснулись его уха.
– Фройляйн, – сказал он, натянул одеяло и сел. – Фройляйн, вам
нельзя здесь находиться.
Она перевернулась и посмотрела на него, потягиваясь. Приподняла
бровь в том, что, он был уверен, она сочла страстным выражением. Он
сглотнул. Несмотря на то, что она переигрывала, она действительно
выглядела довольно привлекательно, растянувшись вот так.
– А почему бы и нет? – спросила она. – Ты жаждешь этого. Я жажду
этого. Конечно, ты не какой-нибудь ханжа...
– Я не жажду этого! – огрызнулся Феликс. – А ты… Это больше
связано с тем, что я пообещал магистру Шрайберу. Я не хочу
восставать против вашего ордена, из-за какого-либо влечения,
которое вы испытываете ко мне.