Может, они и не в курсе деталей, однако,
раньше меня были осведомлены о том, что творится какая–то нездоровая ерунда.
– Уберу, в обморок от страха не
грохнись, – отвечаю охраннику, поджав губы.
Он не корень моих бед, но очень уж
раздражает происходящее.
Подхожу к своему автомобилю и с идеально
прямой спиной сажусь на водительское место. Ни одна машина позади не смеет
посигналить или еще как–то выразить свое недовольство. Конечно, ведь для них я
пока что супруга босса. Но все изменится, когда они припаркуются и пройдут на
свои рабочие места.
Прикусываю губу, чтобы подавить злые
слезы, которые уже на подходе, и аккуратно выруливаю. Руки и ноги действуют
механически, доставляя меня домой. Голова совершенно не участвует, там
царствует обреченность и пустота.
Перед въездом на территорию нашего
комплекса автоматически ожидаю подвох, подхожу к воротам с уже не такой прямой
спиной. Да и подбородок у меня совсем не на высоте, сохранять гордый вид мне
более не удается.
Подозреваю, что я все больше приобретаю
общие черты с побитой собачкой, выкинутой на улицу, после того, как та пометила
в неположенном месте, только так и не узнала об этом. Хозяева попросту не
пожелали нужным объяснить, молчаливо выкинули верное животное, на самом деле
всего лишь воспользовавшись подвернувшейся возможностью. Потому что не бывает
такого, что радовал пес, радовал, а в один день вдруг стал ненужным. Диверсия
готовилась давно, только пса забыли предупредить.
Ворота открываются, никто за ними не
стоит, чтобы прогонять меня, и я возвращаюсь в машину. Паркуюсь на этот раз
поближе, не еду на привычное место. Еще неизвестно, что меня ждет в квартире.
Все же я не побитая собачка, хоть и ощущаю себя таковой. Я человек и со мной
придется считаться.
Закрываю автомобиль, и иду в подъезд.
Сердце уже болит от сдерживаемых эмоций, но я по–прежнему терплю, за закрытыми
дверьми покричу и поплачу, если получится, конечно.
Открываю дверь своим ключом,
автоматически отмечая, что замки не поменяны, захожу в квартиру, здесь никого.
Я одна и наконец–то могу спустить предохранитель.
Ноги подкашиваются, и я буквально падаю
на пол, на последнем усилии захлопывая за собой дверь. Тупая боль вырывается
наружу, и по щекам наконец–то текут слезы. Я их не сдерживаю, пусть выйдут хоть
все, мне они не нужны.