Понятия не имею, сколько сижу вот так на
полу, я уже и о дверь спиной опираюсь, чтобы удобнее было, а вставать все не
хочется. И это я оплакиваю лишь свое унижение на работе. Что происходит у нас
со Стасом и его семьей еще даже толком не анализировала. Надо бы копнуть
глубже, да все никак. Вариант с тем, что это их жестокий розыгрыш чем дальше,
тем больше видится слишком фантастичным. А жаль.
Ох, только сейчас я понимаю, что ни
черта я не сильная и гордая девица, и не капли не независимая. Поздно. Утратила
все эти черты примерно год назад, а, может, и еще раньше, когда влюбилась в
Стаса и стала ставить его интересы выше своих.
Вот же засада, да я бы его сейчас простила,
просто выйди он из комнаты и сообщи мне, что он и его родители перестарались,
что я по–прежнему в семье. Такое я безвольное ничтожество, что самой тошно от
себя.
– За что? – поднимаю голову и кричу в
потолок, но он, конечно, молчит.
Несколько глубоких вздохов, легкие
пощечины по щекам и я уже почти готова открыть эту чертову папку, которая должна
вот–вот взорваться, окончательно превратив мою жизнь в жалкие клочья. Жалеть
себя это прекрасно, но нужно понять до конца, что происходит, и, исходя из
этого, строить дальнейшую линию поведения.
Брезгливая гримаса застывает на моем
лице, когда я вытаскиваю белые листы формата А4, будь у меня воображение
посильнее, я бы наверняка почувствовала гнилостный запах, исходящий от бумаги.
А как иначе должны пахнуть столь ужасные новости? Вот и я думаю, что именно
так, максимально противно и неприятно.
Быстро пробегаю по напечатанным строкам,
в них никакой души, лишь новая порция болотной жижи, что так и норовит
испачкать мои пальцы, но я ей этого не позволю. Отшвыриваю бумажки в сторону,
намереваясь их позже разорвать на маленькие клочья, все равно там лишь
пояснения от адвоката, да копия брачного договора, которую я не смогла
заставить себя прочитать. Все самое важное будет в суде.
Прячу лицо в ладонях и качаю головой. Не
верю, просто не верю в происходящее. Каким образом может случится такое, что
человек уезжает в командировку, до этого целует свою жену, говорит ей слова
любви, а спустя неделю даже не утруждает себя разговором, трусливо подсылая
адвоката.
– Он даже записку мне не написал, среди
бумаг лишь копии документов с пометками юриста, – грустно бормочу себе под нос.
– Но что я сделала? – снова вопрошаю и поднимаюсь–таки на ноги. Силы понемногу
возвращаются, истерика закончилась, поныла и хватит, прежняя Юля рвется в бой.
– Ну нет, без внятных объяснений они от меня точно не избавятся.