- Хреновая из тебя пророчица. Он
троюродному своему брату, дер Брубеку уже баронство пожаловал, а
ты… Дура ты.
- И что ты со мной такой дурой
сделаешь?
- За пролитие моей крови, крови дер
Приста наказание только одно.
- Во мне тоже дер Прист, между
прочим.
- Поздно вспомнила. И примем, и
вырастим, и воспитаем. И про мать, безвременно почившую родами
тяжелыми, расскажем. Может, еще и портрет твой кто напишет сыночку
на память.
- Ты не посмеешь! Я жена твоя!
- Дорд мой сын и наследник. Карать
моё право и обязанность. А тебе остаётся выносить здорового сына и
придумать ему имя. Большего ты своему дитя уже не сделаешь.
Увы.
- Когда мне будет позволено увидеться
с дочерьми?
- Твоя болезнь крайне заразна. Я не
хочу, чтоб эта зараза коснулась и их.
Крик боли, вырвавшийся из замкового
окна, был слышан далеко за его стенами. И всяк челядин знал,
страдает графиня от своей страшной болезни, и не дай бог кому тем
же заболеть. А их сиятельство мужественный человек, не брезгует к
своей супруге заходить, поддержать в болезни. Оттого еще больше
зауважали своего сюзерена и кормильца слуги. Его да верную немую
служанку, что ходила за немощной леди Анной. С такой заразной
болезнью даже не ясно, к добру ли, что обе дочери гостят в столице,
или к худу. А ну как хворь на них перекинется? Ведь поди заставь
барышень соблюдать «каратин», или как там оно называется, когда
больного навещать нельзя?
Витор не всё время предавался тоске и
унынию, порой он как просыпался от тяжелых дум и погружался в
хозяйственные дела. И тогда почившая мать Дорда, готовящаяся
усопнуть мать Беллы и Стеллы, обе как бы отступали в сторону. А дел
было много, и не только ежегодных сезонных забот с урожаем.
Эксперименты, запущенные с подачи Дорда с бренди, как он это
назвал, с шипучим вином, опять же Дордом названным игристым, с
выплавкой стали, ради которой Витор как простой кузнец порой
вставал к горну и давал жару… А еще граф контролировал караваны,
следующие мимо него в Долинол. Впервые за многие годы туда шло так
много товаров и людей. Особенно людей. Ушлый крестьянин с
позволения графа прямо на тракте неподалеку от замка выкупил дом у
менее оборотистого селянина и открыл в нём трактир не трактир,
харчевню не харчевню… забегаловку для проезжающих и проходящих.
Витору даже интересно было, прогорит или разбогатеет мужик. Ему
самому не горячо, не холодно, но в случае успеха будет еще один
источник податей и довод в пользу путешествия через земли дер
Пристов.