Сестра — нет.
И если наш совместный обед мог доставить ей хоть немного удовольствия и поддержать иллюзию нормальной семьи, я не хотел ей в этом отказывать. И я согласился. Как и отец, хотя я был более чем уверен, что предстоящая встреча также в тягость ему, как и мне самому.
Поначалу все шло неплохо. Настолько, насколько это возможно между нами. Уоррен прилетел на медицинскую конференцию с докладом о каком-то важном открытии в нейрохирургии, которому посвятил последние пять лет своей жизни, и я, как полагается, вежливо поинтересовался его работой. Он сделал то же самое, но между закуской и основным блюдом, когда наши темы иссякли (а их было не так и много), он не выдержал, и как это всегда и происходило, показал свое истинное отношение к тому, что я избрал своей профессией.
Медицина плотно вошла в жизнь семейства Райерс еще в далеком девятнадцатом веке — с тех пор и поныне в каждом поколении был кто-то, кто делал успешную, если не сказать блестящую карьеру в данной области. Я с малых лет был наслышан о гениальном кардиохирурге Слоуне Райерсе — моем прадеде. О неподражаемом Дике Райерсе — боге в нейрохирургии, который приходился мне дедом. Отец пошел по его стопам и стал не менее известным, чем дед. Я должен был избрать семейный путь, но оказался паршивой овцой в стойле и отрекся от ценностей, вбиваемых мне на протяжении всей моей жизни.
Моя сестра стала талантливым ортопедом-травматологом, и ее карьера шла вверх, но я всегда не мог избавиться от мысли, что выбор ее обуславливался не столько истинным желанием продолжить семейный уклад Райерсов, сколько стремлением исправить мою ошибку.
Отец был счастлив, когда Сиенна с отличием сдала выпускные экзамены в Стэнфорде, и я знал, как он гордился ей — такого сияющего Уоррена Райерса я никогда прежде не видел, но это не помогло в наших с ним отношениях. Мы не только не сблизились, а еще больше отдалились друг от друга. На наших нечастых семейных встречах мы едва обменивались десятком предложений — говорить со мной ему было не о чем, тогда как с Сиенной у них всегда находились общие темы и интересы.
Сестра чувствовала себя виноватой, отсюда и постоянное желание нас сблизить. Но я никогда не считал, что она чего-то лишила меня, или из-за нее не видеть мне отцовской любви. Я пытался объяснить это Сиенне, но она не желала расставаться со своим грузом.