По связи Ева услышала, как народ бормочет, покряхтывает (Клеман
и Марика) и явно по пути начинает обсуждение тренировочного
этапа.
«Остарджи, я сейчас поднимусь!» - предупредила Ева.
Но Эррамун наверх не торопился. Он продолжал сидеть на корточках
рядом с ящиком, словно забылся, и продолжал что-то обдумывать. И
Ева, с интересом ждавшая, что он скажет, постаралась не мешать ему,
одновременно снова приглядываясь к эльфу.
Несмотря на слегка удлинённые уши (слегка – признак
аристократизма, знала Ева), Эррамун мало чем походил на эльфа ещё и
потому, что лицо у него было не тонким, аристократически
удлинённым, а просто худощавым, да ещё с желваками на скулах.
Сейчас, когда он сидел полубоком к ней, эта его худоба была
подчёркнута неравномерным светом. И рот его сейчас был не сжат, как
это видела Ева при полном свете, будучи на первом уровне катера, а
напротив – нижняя губа самолюбиво выпятилась, будто Эррамун спорил
с кем-то, кто ему не по нраву.
Не поднимаясь с корточек, не поднимая глаз, Эррамун чуть
повернул голову к ней.
- Ева, это правда – насчёт ваших женихов?
- Хотите подтверждения – спросите Криса.
Она чуть не улыбнулась, когда вдруг сообразила, что они, двое,
постоянно играют с обращением друг к другу: то выкают, то
тыкают…
- А в ваших законах такое есть, что наказание для оступившегося
заключается в дальнейшей опасной службе?
Она не сразу поняла, что он имеет в виду. Потом сообразила. Он,
кажется, был уверен, что это нормальная для многих народов
практика, когда провинившийся перед старшим рода должен
впоследствии убить себя. И вдруг она говорит ему идти в
наёмники.
- На Земле много разных народов, - медленно сказала она. –
Истории их я не все знаю. Но что у многих был в старину обычай
смывать позор кровью на поле битвы – это я точно знаю. И думала,
что у эльфов так же. Ведь вы народ довольно воинственный. А воину
пойти вашей дорогой чести… По крайней мере, мне так кажется,
нецелесообразно. И какая честь в том, чтобы умереть просто так?
Честь в том, чтобы победить врага!
Он кивнул, то ли соглашаясь, то ли самому себе на собственные
мысли… А Ева посматривала на него, недовольная, что приходится
говорить пафосные речи, когда с языка рвался вопрос: «Так у тебя
есть невеста – или как? Или… - Она внезапно даже для себя чуть не
прыснула со смеху: - А если у него всё-таки жена есть?!»