— Вы судите по новостям, Григорий, официальным или из
независимых источников?
Парень хитро улыбнулся.
— И тех, и тех, Илья. Я стараюсь подчерпнуть самую актуальную
информацию, переварить её и лишь после этого высказывать.
— Правильное решение, вот только в любом случае на вашу речь
будет влиять ваше личное отношение. К примеру, что можно сказать о
странах, с которыми наша империя сейчас пытается наладить
отношения? — я на мгновение замолчал, окинув всех взглядом, но
никто не произнёс ни слова, ожидая, когда я продолжу. — Так вот, с
одной стороны, правильно, что наш правитель решил вернуть с ними
связь. Импорт и экспорт, которые были десять лет назад, — хорошо,
что память реципиента подкидывает мне знания из жизни прежнего
Ильи, — заставляют наших предпринимателей облизываться до сих пор.
И сейчас на горизонте маячит новый виток взаимовыручки. Вот только,
что такое горизонт? — я ухмыльнулся. — Лишь иллюзорная черта, за
которой, как вы понимаете, что-то должно быть. Можно ли его
достичь? Сомневаюсь. Даже магам с полностью раскрытым Истоком и
пятью ступенями подобное волшебство покажется невыполнимым. Поэтому
мы переходим к другой стороне этой медали, а именно
предательство.
— Предательство? — мне показалось, или Гриша опешил от моих
слов?
— Именно так, мой друг, — кивнул я. — Вспомните историю войны.
Кто принял на себя основной удар врага? Росса. Кто обещал нам
помочь и заявился в самый последний момент, когда уже всё
практически завершилось? — я снова замолчал, внимательно наблюдая
за реакцией собравшихся. От них исходило явное напряжение, но никто
не решился встрять в нашу «перепалку». — Те самые страны, к которым
сейчас тянется император. То есть, по сути, он первым поклонился
перед ними. И это, честно говоря, несколько удручает. Я верю в него
и очень надеюсь, что во главе сильной империи, как наша, будет
стоять столь же сильный человек.
— Ого, — выдохнул Гриша. — Радикально, Илья. Не ожидал от вас
подобного.
— Отчего же? — я вопросительно вскинул брови. — Вы сами сказали,
что мне недавно довелось пережить в школе. И это только несколько
недель учёбы. Так почему же я должен оставаться смиренным, когда
чуть ли не каждый второй желает забить в меня гвоздь? Я желаю
делать это сам, ни на кого не оглядываясь.
Люда прыснула со смеха. Но от неё потянуло обидой.