Ставка в лице меня и десятка бояр
отправилась до рассвета следующего дня — все верхом, как раз к
полудню шагом да рысью успеем, тут всего верст двадцать. Мда. Выезд
братвы на стрелку в чистом виде, каждый понтуется, как может.
Золота, правда, в стране маловато, но будь его побольше — голову на
отсечение, цепями бы все увешались. Вон, перстнями сверкают,
доспехами дорогими... Блин, да за те бабки, что на украшение пошли,
можно ведь два-три простых доспеха справить! Но нет, нельзя, не по
понятиям, нужно разодеться, как павлинам. Потому и на мою одежду
хоть и попривыкли, но поглядывают искоса. Зато мне в ней удобнее, а
деньги я предпочел потратить на шелковое исподнее — вши не
заводятся.
Вдоль дороги топали припозднившиеся
отряды, оглядывая нашу кавалькаду завистливыми взглядами. Вот
только не разодетых всадников, а лошадей, главную ценность. Тот же
перстень поди еще продай, а конь всегда пригодится.
Когда миновали Яузское Мытище, от
войска примчался гонец с известиями о провале миссии двух Федоров.
Юрий, снисходя к сединам Федора-Товарко, послов принял у Троицы и
совсем было заслушался Федора-Лжу, но тут в дело вступил хитрозадый
Всеволож. Он невинно так поинтересовался у молчащего Товарко, а что
это молодой да ранний Лжа поперед старшего товарища лезет? И вот
тут бы дедушке помолчать, как он раньше молчал, но боярская спесь
не дала. Воспрял орел наш, попытался младшего отодвинуть...
— ...воздвиглась межи их брань
велика, — докладывал гонец помрачневшей Ставке, — Товарко лаял Лжу
словами неподобными, а Юрий Дмитриевич усмехались. А Всеволож не
дал о мире и слова молвити.
— Бездельни вернутся, — подвел черту
Патрикеев. — Что же, с рассветом полки расставлять надо.
Пока разбирались по избам, пока
устраивались, бояре все обсуждали как это мы в такой жопе
оказались. Начали с истории того самого пояса и по всему выходило,
что развел их Всеволож, как лохов — пояс он якобы получил от своего
тестя Микулы Вельяминова, да только Микула Васильевич на Куликовом
поле погиб, когда Всеволож еще пешком под стол ходил. Поверили,
блин, в сказочку, а теперь расхлебываем. Впрочем, русский мужик
всегда задним умом крепок, а русский боярин от русского мужика
только сытой рожей и отличается.
Худо-бедно улеглись мы спать, а на
следующее утро нам выписали люлей.