Княжеский ключник ахал и охал, но
довольно толково раскидал всех на постой по избам, несмотря на
недовольные взгляды мужиков. Беглую Ставку расположил, разумеется,
в усадьбе, благо строений хватало.
Поужинали саламатой — сваренным на
скорую руку татарским киселем из поджаренной муки с заправкой
маслом.
И спать, спать, спать...
С кошмарами — звенели сабли, ржали
кони, неслись за нами не то татары, не то назгулы, но все
закончилось еще сильно до рассвета, когда всех поднял Пестрый.
В мерцающем свете лучин торопливо
похлебали сваренную бабами еще в ночи кашу, Пестрый и Волк умелись
проверять укладку и сбрую, так что я остался с ключником.
— Слушай и запоминай, Елага. Я тебя
выбрал и на се место поставил за разум и верность...
Ключник попытался было бухнутся на
колени, но я удержал.
— Сядет на Москве Юрий — служи ему,
как мне служил.
— Да как же...
— Вот так, служи великому столу,
неважно, кто на нем сидит. И знай, что ты делаешь с зерном и
делянками куда важнее, чем кто над тобой князем. Делай все, что
наказано, делай и записывай.
— Так я все как велено... — Елага
торопливо вытащил из сундука на столешницу дощечки-вощаницы. — Вот,
позапрошлый год, вот прошлый, вот нынешний...
Я глянул на крючковатые каракули
человека, чья ежедневная работа — надзирать над мужиками, собирать
корма, отправлять их в Москву, а вовсе не вести научные записи. Но
Елага из всех кандидатов подошел лучше всего, двух предыдущих
пришлось сместить, а последнего вообще сослать на Бело-озеро за
ползучий саботаж.
— Не разберу, читай.
Елага схватил первую:
— О позапрошлом годе собрано и
просеяно дванадесять четвертей ржи, из них в сито не пролезла
двенадцатая доля... Ее отложили и посеяли прошлым годом, нынче же в
сито не пролезла доля десятая.
— Сито прежнее?
— Все как велено, княже.
— То есть крупного зерна стало
больше...
— Больше, княже, больше, слава
Господу Богу!
— Значит, мы все правильно делаем,
всему христианскому миру оттого большая польза будет. Вот, спрячь,
расходуй помалу, но главное — делянку и отборное зерно сохрани! А я
обязательно вернусь.
Целых десять рублей серебром
произвели на него шоковое впечатление и мне опять пришлось
удерживать его от попыток упасть в ноги. Что ж, если и в Троице
результаты такие же, на что у меня были все основания надеяться, то
лет через пять можно будет пускать в ход более урожайный сорт. А
там, глядишь, и пойдет селекция семимильными шагами...