- И кто же эти «кукловоды», сэр? – опасливо спросил директор
ЦРУ.
- Неизвестно, - сухо ответил президент. – Покойный Барух называл
их «координаторами». Причем, знаете, таким боязливым шепотком… - он
внимательно посмотрел на своего визави. – Даже не думайте, Джек!
Скажите лучше, что удалось выяснить по… этому… тахионному центру.
Подробности есть? Имена?
- Всё наглухо засекречено, сэр, - зажурчал Даунинг. - У центра
нет даже названия, просто «Объект «В». Адрес – «почтовый ящик №
1410». Объект «В» выстроен километров за сто от Москвы. Внешне
похож на квадратный форт из железобетона, а вокруг – запретная
зона, окруженная двумя рядами столбов с колючей проволокой…
- А крепостной ров там есть? – усмехнулся Форд.
- Нет, - серьезно ответил цэрэушник. – «Запретка» похожа на
пустырь – ни ямки, ни кустика, а траву охранники регулярно
скашивают. К центру подведена мощная линия электропередач,
проложена дорога… Кстати, она проходит мимо дачного поселка и села
Нижние Дубки. Так что места тамошние не безлюдны.
- Всё? – задрал брови президент.
- Почти, - хладнокровно сказал Даунинг. – Директором центра
назначен Дмитрий Дмитриевич Иваненко, известный физик. Вот теперь
всё.
- Ищите, Джек, ищите… - проворчал Форд. – Будите своих «спящих»
агентов, засылайте Джеймсов Бондов… хоть наизнанку вывернетесь, но
вскройте этот «ящик»! – посопев, он негромко добавил: - Далеко не
каждый президент удостаивается внимания «координаторов», так что
для меня звонок оттуда – почет и милость. А вот для вас,
Джек… Исполните их просьбу… ну, пусть даже приказ! - и задержитесь
на своем посту, пока самому не надоест! Или займете иное место, еще
выше в нашей пищевой цепочке. Понимаете меня?
- Да, сэр, - склонил голову Даунинг. – Будет исполнено, сэр…
Суббота, 3 ноября 1979 года. Вечер
Москва, улица Строителей
«Жигули» подкатили к самому подъезду, и Надя Темина, ловко
орудуя рычажком вариатора, воскликнула:
- Приехали, шеф! Завтра машину подавать?
Иногда ее веселый напор пугал меня – слишком много жизнелюбия
пряталось в хорошеньком мэ-нэ-эсе.[1]
Недаром Ритка, когда на нее находила ревность, растолковывала
сокращение по-своему: «молоденький няшный сотрудник».
- Отсыпайся, - буркнул я, отстегивая ремень.
- А поцеловать? – голубенькие глазки расплескивали потрясающую
невинность и комсомольский задор.