– Я здесь, у ручья, – прохрипел
он.
Ловкач спустился первым и помог
Тарасу.
– Ты чего, совсем с катушек слетел? –
наскочил он на Барса. – Какого хрена ты ломанулся, неся какую-то
ахинею?
– Кто? – Барс не помнил, чтобы говорил
вслух.
– Конь в пальто! Новоселки, черевач,
прохоров выбор какой-то….
Барс вздрогнул. Эти слова нашептывал
ему голос. Значит, он непроизвольно озвучил их во время
приступа.
Тарас напился воды из ручья и поправил
Ловкача:
– Не «выбор», а «выгор». Прохоров
выгор, – потом посмотрел на Барса. – Ты в Зоне отчуждения что ли
бывал?
– Нет. С чего ты взял?
Барс поднялся, поправил автомат,
кое-как утер рукавом лицо.
– С того, что это все оттуда названия,
– сказал Тарас.
– Откуда знаешь?
– От верблюда. Пошли Ловкач, нам туда,
– седой зэк зашагал по течению ручья.
Барс догнал его и схватил за
рукав.
– Откуда знаешь?!
Ловкач тут же отпихнул его. Барс
оступился и грохнулся в воду, поднялся, и с яростью глядя на
обидчика, схватился за автомат.
Тарас остановил Ловкача, уже
схватившегося за «заточку». Сурово посмотрел на Барса и
сказал:
– Клешни не распускай. Нам ещё долго
вместе идти. Был я в Зоне отчуждения. Но это не та зона, с который
мы сейчас сдернули. В ней нет законов ни воровских, ни писанных.
Там другая жизнь. Кто лучше стреляет – тот и прав. Вертухаи
начинают шмалять из пулеметов без предупреждения, причем не только
когда ты хочешь оттуда свалить, но и когда пытаешься зайти. И шмон
там проводят не по тумбочкам копаясь, а накрывая огнем из боевых
вертолетов.
– Что за зона чудная? – недоверчиво
фыркнул Ловкач. – У меня пятая ходка была уже, но о такой не
слышал.
– Твое счастье, – хмуро ответил Тарас.
– Хватит дурака валять, идти надо.
* * *
По воде шли долго, почти час. Несмотря
на небольшую глубину и ровное дно ручья, идти оказалось тяжелее,
чем бежать по лесу. Беглецы основательно вымотались. Все это время
Барс не переставал думать над словами Тараса.
Зона отчуждения. Кто или что так
настойчиво звал его туда? И, главное, зачем? Почему больше никто из
заключенных не слышал проклятого Зова? Барс со злостью осознавал,
что именно из-за этого он сейчас был беглецом. Приступы, как тот,
что он испытал недавно, появились неожиданно, постепенно
становились все чаще и с каждым разом все сильнее. Если бы он
случайно не узнал о готовящемся побеге и не настоял, чтобы взяли и
его, Барс был уверен, что скоро в одиночку предпринял бы такую
попытку. И не сомневался, что закончилась бы эта попытка – смертью.
Но сейчас ему подфартило.