- И с чего бы нам в таком случае туда соваться?
Хват насмешливо фыркнул.
- Это ж не Царьград, где всяк вельможа может утром не
проснуться. В Киеве боярам от кого хорониться? Ну да, стрельни
есть. Высокие, красивые. Сторожа даже имеется. Да только гридням
какая разница, где спать - на посту, аль на полатях? Добро еще,
коль баб с собой туда не притащат.
- Баб? В сторожевую башню?
- Я так и делал, - пожал плечами Хват, но осекся, покосился на
каменное лицо Тверда, глухо прочистил горло и пожал плечами. - В
том смысле, что когда ты еще кентархом не стал. А после того,
конечно, никогда.
Высокий тын нарядной стороны усадьбы они миновали, не стараясь
особо хорониться. Но как только нырнули в узкий проулок, двигаться
стали быстрее. Внимание к себе привлекли лишь раз - когда из-за
тына раздалось низкое горловое рычание. Впрочем, прущий первым
проводник внимания на пса не обратил. Тем более, что недовольное
ворчание волкодава осталось за спиной. Видимо, за той самой
оградой, что внутри усадьбы отделяла хозяйское подворье от
челядного. Порычав еще немного, псина напоследок бухнула низким
гавком и удалилась, посчитав, видать, тревогу ложной.
Хват молча пялился на верхний венец вежи, где не угадывалось
никакого движения. Чему могло быть два объяснения: либо ночная
сторожа слишком хороша, и наблюдает за улицей по-тихому, либо она -
хреновей не придумаешь. Дрыхнет, например. Или вовсе
отсутствует.
Подождав еще немного, Хват, пригнувшись, осторожно тронулся с
места.
Тихо.
- По ту сторону к тыну примыкает дровяник, - шепотом сообщил
варяг, едва Тверд осторожно приблизился к нему. - Крыша -
плоская.
Тверд молча кивнул. Это значило, что перемахивать через тын
нужно аккуратнее, дабы не загрохотать сдуру сапогами о крышу
постройки, что обязательно случилось бы, не знай он о ее
существовании. Ну а раз кровля плоская, то на ней и нужно обождать
да оглядеться.
Еще раз бросив настороженный взгляд в темный провал верхнего
прясла стрельни, Тверд оттолкнулся ногой от сцепленных замком рук
Хвата, и одним привычным махом перевалился на другую сторону. Как
ни старался сделать это бесшумно, сапоги все равно глухо бухнули
доскам. Тверд мигом опустился на живот, стараясь всем телом вжаться
в кровлю. Стрельня сейчас высилась как раз над ним, и плюющийся на
слабом поветрии факел пляшущим без особой охоты светом шарил как
раз в том месте, где сейчас разлегся невольный лазутчик.