Широкий, мощеный камнем передний двор, если не считать обычной
для этого места суетливой беготни челяди, был пуст.
Суда то есть никакого не состоится.
Что тоже имело две причины: либо бросят в поруб до объявления
оного суда, либо кто-то из очень высоких людей возжелал увидеть
скромную персону вернувшегося из Царьграда опального десятника. О
душегубстве речь могла идти вряд ли - стоило ли тогда его тащить аж
в княжий терем через весь город, вместо того, чтобы потихоньку
закопать в какой-нибудь придорожной канаве?
Поехали в воинский конец детинца. Там, где тянулись кузни,
арсеналы, казармы да клети, в которых никто не жил и попасть в
которые никто бы, собственно, по своей воле и не захотел. Именно
перед одной такой приземистой постройкой его караульные и
спешились.
Дверь не скрипнула. Но, похоже, она была единственным предметом
под этой крышей, за которым хоть как-то следили. Бычий пузырь на
узенькой бойнице окошка, грязный пол да раскиданные по нему охапки
соломы - все убранство напоминало скорее поруб, чем горницу.
Впрочем, поруб, судя по торчащему из пола в дальнем углу кольцу,
тут тоже имелся.
Он сразу отметил про себя, что никто его бить и вязать, несмотря
на угрюмость всех лиц, втиснутых в не менее угрюмые покои, не
стал.
Может, не только суда не будет, а вообще все обойдется?..
Хотя, насколько ему подсказывала память, не бывало еще такого
случая, чтобы человека схватили и притащили в такое вот место для
того, чтобы после с почестями и здравницами унести на паланкине
обратно.
Все его вопросы мигом отпали, как только за спиной грянула о
стену настежь распахнутая дверь:
- Ну что, тать, попался, стало быть?
Дружинники, ставшие по периметру стен, склонили головы. Но такое
позволялось только им, дабы чрезмерное проявление почтения не
помешало несению службы. Вои попроще да поплоше свое подобострастие
перед человеком с этим голосом должны были проявлять в куда более
коленопреклоненной форме. В прямом смысле.
Осторожно, чтобы чересчур усердное рвение не стало выглядеть в
глазах дружинников попыткой к чему бы то ни было нежелательному,
Тверд опустился на одно колено. Голову склонить тоже не
поленился.
- Вы посмотрите, какой смиренный отрок предстал пред нами в это
доброе утро.
Князь. Великий киевский князь собственной персоной.