Тумана и Хвата.
- И если бы взяли этих двух упырей не мои люди, случившиеся
поблизости у хазарского посольства, а гридни Полоза, к утру их на
лоскуты бы уже порезали. А потом – и тебя.
Еще раз глянув на жалкое свое воинство, Тверд смог хрипло
выдавить из себя:
- Спасибо, Великий князь.
- Много для тебя чести – быть мне благодарным.
ХХХ
- Это хорошо еще, что не в полном доспехе подались на дело, -
хорошенько отфыркавшись, бодро заметил Хват. Мокрый его чуб
выглядел присосавшейся к макушке пиявкой, с усов струйками стекала
вода на голую, в рытвинах заросших шрамов грудь. - А то забрали бы
все к такой-то бабушке, и слоняйся тогда с голым задом.
- А без лошадей, по-твоему, приятнее двигаться, чем с голым
задом? - тут же огрызнулся Туман.
- Ну, знаешь, это не ко мне вопрос. Кто из нас с лошадьми был
оставлен, того и надо спрашивать.
Книгочей недобро прищурился, но все-таки промолчал. Высоко
закатав штаны, он стоял по колено в воде и соскребал с себя
засохшую кровь и грязь.Хват пошел дальше. В прямом смысле. В чем
мать родила он плескался в Днепре, то ныряя с головой, то со всем
возможным тщанием принимаясь шоркаться да намываться. Ему, как
вскользь отметил про себя Тверд, досталось поболе. Хотя удивляться
особо нечему - дать себя скрутить по доброй воле не позволит ни
один варяг. Потому объяснить появление на хватовом теле всего этого
буйства кровоподтеков, ссадин, порезов и прочих неприятностей можно
было не задумываясь. Оставалось лишь удивляться, насколько
терпеливыми оказались дружинники. На их месте Тверд бешеную собаку,
в которую умел превращаться в гуще сечи Хват, лучше бы
прирезал.
В слободу они подались сразу, как только вышли из кремля. Утро
выдалось светлое да еще и после ночного дождя духняное. Но за
прозрачной чистотой воздуха неудачу не спрячешь. Поэтому брели
понурые, не особо друг на друга глядя и даже не думая ни о чем
заводить разговоры. Поначалу угрюмую троицу обходили стороной,
чураясь разбойничьего вида оборвышей, невесть как забредших в
боярский конец, но по мере того, как терема богатеев оставались все
дальше за спиной, внимания на них обращали все меньше и меньше. А в
слободе они уже и вовсе смешались с суетливо копошащейся массой
простого люда. Ну, засиделись мужички в кабаке до петухов, с кем не
бывает? Подрались, конешное дело, какая ж пьянка без этого? Сколько
таких рож вокруг каждый день бродит, с утра мается?