— А вдруг она в тебя влюбилась? — наконец проговаривает Елка
сквозь смех.
— Не думаю. Она быстро нашла себе кого-то другого и родила от
него ребенка. — Я захлопываю рот, опомнившись, что откровенничаю с
шестилетней малявкой.
— Не парься. Я давно в курсе, что детей не в капусте находят. И
аисты к размножению человеческих детенышей тоже не имеют никакого
отношения. В магазине меня тоже не покупали.
— Кто бы сомневался!
— Долго мы еще стоять будем? Ты уже в снеговика превратился, —
опять хохочет Елка.
Не могу сдержать улыбки. У нее настолько заразительный смех, что
волей-неволей настроение поднимается.
Отряхиваюсь от снега, сажусь за руль и выезжаю с парковки.
— Рассказывай, где вы с мамой обычно едите блинчики? —
интересуюсь у Елки.
— В фудкортах.
Морщусь. Хотя логично. Женщины любят шататься по магазинам.
Торговый центр — оптимальный вариант и лифчик купить, и блинчик
слопать.
— На Горе есть хорошее кафе. «Блинокль». Была там хоть раз?
— Да ты знаешь, сколько там блины стоят? — Округляет она
глазки.
Посмеиваюсь, глядя на ее удивленное отражение в зеркале заднего
вида. Забавная такая.
— Я угощаю, — успокаиваю ее.
— На какую сумму мне можно рассчитывать?
— На какую влезет.
— Учти, Михаил Иванович, у меня растущий организм. Ты не смотри,
что я тощая. Ем я много.
— У моего отца есть рысь. Вот кто много ест.
— Настоящая рысь? — Она аж подпрыгивает на месте, искря
любопытством в глазках.
— Самая настоящая, — утвердительно киваю.
— А покажешь? Когда-нибудь? Можешь просто пообещать. Не
обязательно выполнять обещание. Я привыкла.
Снова смотрю на эту боевую девчонку. Походу, жизнь ее нехило
долбает. Одета она хорошо. Ухоженная. Явно ни в чем не нуждается.
Кроме внимания. Точно как я в детстве.
Прямо сейчас отвез бы ее на ту рысь посмотреть. Но черт меня за
язык дернул. Не хочу, чтобы папаша решил, будто я нашел повод к
нему наведаться.
— Когда-нибудь, — отвечаю размыто и меняю тему: — Признавайся,
почему ты Елка? Это же не настоящее имя?
— А почему ты Майк?
— Так вышло.
— И у меня. Елина я. Не Алина, не Елена. Не рыба, не мясо.
Елина, блина, — ворчит она, очевидно, недолюбливая свое имя, как и
я свое.
— Зато необычно. Кто придумал?
— Мама, — тяжко вздыхает девчонка. — Бабушка Аня хотела назвать
Прасковьей.
— Мне тоже мама имя дала. Отец хотел назвать Григорием. Так что
были бы мы с тобой сейчас Прося и Гриша.