Волюшка был мастер на все руки, несмотря на своё малолетство, он всегда что-то мастерил из деревьев, поваленных бурей, да из сучьев сухих. И выходило обязательно что-нибудь нужное по хозяйству, или же весёлое и смешное. Вырезал он фигурки забавные, то сову вырежет так, что и от настоящей отличить её можно, только потрогав её, то белку выстругает так, что хоть в лес неси, да знакомь там с настоящими белками.
Для всего селения мастерил он и корыта для теста, и совки, бочки, жбаны, чаши, миски, ложки. То он для матери ложку вырежет на длинном-предлинном таком черенке, что мать может мешать кашу не заходя домой, прямо со двора, Мать и радуется, и смеётся от его умения. То мальчишка свирель смастерит для пастуха. И свирель-то удивительнейшим образом волшебная получается.
Все коровы слушают её мелодию, зажмурив глаза от удовольствия, до того им напев её нравится. Раньше-то коровы разбредались по лугу, когда не было ещё у пастуха такой свирели, а теперь и не отходят далеко. А если какая корова и забудется, задумается о чём-то своем коровьем, или солнышком разморит её и она вдруг и отобьётся от стада, то стоит пастуху поднести свирель к губам и начать выдувать мелодию, как отбившаяся корова сразу же идёт на этот волшебный звук.
И даже молоко коровы с той поры стали давать вкуснейшее, сладкое. За молоком приходили и приезжали из окрестных деревень, говорят, оно помогало немощным скорее выздороветь.
Отец Волюшки на кузне кузнецом был. Всё хотел сына к своему умению приучить. Да не выходит никак. Не лежит душа у сына к кузне. А неволить нельзя. По душе ведь все занятие себе выбирают. Так принято было в те далёкие времена, в той далекой стране. Железо становится послушным тому, кто толк в нем имеет. Так и дерево становится послушным для того, кто его душу знает. Поэтому в той далекой стране всё было хорошо, всё ладилось. Но так случилось, как и везде, наверное бывает, ведь и на солнышко тоже набегают тучи. Так и тут, печаль пришла, откуда её не ждали.
Как-то раз Волюшка бродил по лесу да к полудню вышел на излучину реки. И наткнулся на берегу на одинокого старца. Был он печален безмерно. Сидел смотрел на воду, шептал кому-то неведомому непонятные слова. И столько в этих словах было горести, что слезы всей земли не могли сравнится с его печалью.