(Ошо)
Почему они называет это болезнью? Разве нельзя было бы с таким же успехом считать ее особым видом душевного богатства? Разве в самом нормальном человеке не сидит с десяток личностей? И не в том ли разница только и состоит, что здоровый в себе их подавляет, а больной выпускает на свободу? И кого в данном случае считать больным?
(Ремарк)
«Вы спросили меня, думал ли я об Эйнштейне, когда рисовал мягкие часы. Я отвечаю вам отрицательно – дело в том, что связь пространства и времени давно была для меня абсолютно очевидной, поэтому ничего особенного в этой картине для меня не было. Именно поэтому моя картина носит название „Постоянство памяти“. Памяти о взаимосвязи пространства и времени»
(из письма Дали Илье Прихожину)
Сумбурный вечер Леона Камэ
КОМНАТА ГОСПОДИНА КАМЭ
« – Алло?
– Вечер добрый. Могу я услышать месье Камэ?
– Да-да. Я вас слушаю…»
Резкая, болезненная трель телефонного звонка пронзила безмятежную тишину субботнего вечера. Маленькая комната с затхлым воздухом и зашторенными окнами впервые за долгое время подала единственный признак своей отрешенной жизни. И выкрик этот был безумен, внезапен и алярмичен по своей сути.
В заношенных пантуфлях и незастегнутом халате господин Леон Камэ – грузный господин, лет эдак под пятьдесят, пронизал дымовую завесу своих апартаментов, и снял трубку в другом конце комнаты.
« – Алло?»
Голос его был хрипл, как будто он не разговаривал несколько недель подряд, и вот теперь его связки заново пытались воспроизводить подзабытые за ненадобностью звуки. Услышав свое имя, названное не представившимся господином на том конце провода, месье Камэ про себя отметил, что не помнит, когда ему вообще звонили в последний раз, равно как и обращались по фамилии.
« – Я… хотел бы вас просить об услуге. В вашей области…»
Голос в трубке говорил негромко, зато учтиво, с холодной любезностью, присущей всем без исключения людям старой закалки, к которой господин Камэ причислял и себя, а потому манеру общения с легкостью распознал и, не без нахлынувшего подобия радости, принял. Господин Камэ довольно поежился, готовясь придать своей речи как можно более формально-остраненный вид.
« – Уверяю вас месье, вам стоит сюда приехать! Это уникальный шанс – без вашего участия сее действо не состоится. Однако, поспешите – дело не терпит отлагательств… Я со своей стороны гарантирую вам щедрое вознаграждение за столь позднее беспокойство. По двойному тарифу, разумеется. Вас это устроит, господин Камэ?»