— Будьте здоровы, Наталья Викторовна,
— пробурчала она. — Скажите, а эти дыры тут для чего?
— Эти дыры образовались в процессе
поисков денег отца. Теперь придётся тратиться ещё и на ремонт, —
раздался недовольный голос с другого конца коридора. — Мы еще долго
будем вас ждать?
— Истинный джентльмен, — буркнула
Наташа. — Простите. Просто мне стало интересно происхождение этих
украшений.
— Украшений?! Из-за шуточки папашки
весь дом теперь в таких украшениях! — Горт махнул служанке и та
поспешно удалилась.
— А вы не очень-то любили отца.
Горт пожал плечами:
— Он был талантливым и сильным
человеком, но нас держал в строгости… даже скорее в жесткости. Мне
было не за что его особо любить – из всех нас он только Риалоне
благоволил. А в последние годы вообще перестал обращать на нас
внимание, почти не разговаривал. Изредка, правда, лично выдавал
деньги… словно подачку.
— То есть вы жили за его счет?
— Что?! Что значит «за его счет»? Эти
деньги семьи Гринверов. Мы имели на них такие же права, как и
он.
— О! Понятно. — Наташа даже
растерялась от такого заявления.
От дальнейшего разговора ее избавило
то, что они наконец пришли в столовую – огромное помещение с
длинным столом посередине, за которым друг напротив друга сидели
уже знакомая Наташе Риалона и молодой парень, вероятно, Амальт.
Столовая могла бы показаться мрачной, но несколько люстр, среди
которых выделялась висящая строго по центру и переливающаяся всеми
гранями хрусталя огромная, напоминающая корону, ярко освещали всё
кругом и создавали праздничную обстановку. Вокруг стола
располагались мягкие стулья с высоченными, покрытыми затейливой
резьбой спинками. За ними выглядевшие по-генеральски важными и
неприступными в своих мундирах-ливреях, торчали статуями несколько
слуг с однообразно перекинутыми через правый локоть салфетками и
все, как один, в белых перчатках. Один из стульев, в торце стола,
явно предназначался хозяину дома. Едва увидев эту картину, Наташа
поняла, что приемы пищи превратятся в скучнейшую процедуру.
Горт рукой показал Наташе ее место.
Внезапно оживший слуга чуть отодвинул стул, позволив девочке
подойти к столу, потом придвинул. Наташа осторожно присела на самый
краешек, с опаской косясь на незнакомые приборы: трезубую,
изогнутую под углом вилку; небольшой ножичек с листовидным лезвием;
еще один ножик, более привычной формы; нечто, похожее на шило с
изящной ручкой. К счастью, ложка была вполне обычная и
привычная.