- Марьяна, записывай! Пульс 81,
Давление 131 на 85, но может быть неустойчиво. Критических
последствий сотрясения не наблюдается…
Через пару минут, удовлетворенно
кивнув, он закончил диктовать результаты своих «измерений» и
принялся меня мять, щупать, временами простукивая. При этом
постоянно спрашивал:
- Так больно? А так? А если мы
здесь?
Убедившись, что с телом на первый
взгляд все в порядке, длинная ссадина на голове не в счет, даже
бинтовать не стали, осколок взорвавшегося котла прошел по
касательной, сей достойный эскулап предложил встать и попробовать
пройтись.
Я поднялся на ноги. Мир вокруг
закружился сначала, но быстро обрел равновесие. Как и я сам, когда,
опираясь на отполированную десятками рук моих предшественников
спинку простой кровати, сколоченной из оструганных досок, сделал
первый шаг. Потом еще. Потом, расхрабрившись, попытался шагнуть уже
без опоры. Даже на ногах удержался!
- Ну что могу сказать, голубчик? Всё с
вами понятно, – заключил доктор. – Пока полежи до завтра. И можете
не волноваться – товарищи, что вас притащили, обещали родным
сообщить, что вы в больнице. Поправляетесь.
Ну, что ж, доктор сказал в морг… тьфу
ты! Сказал лежать, значит, придется лежать.
Вечером пришел заглядывавший ранее с
доктором парень – принес какую-то микстуру, отвратительнейшую на
вкус. А следом появилась пожилая нянечка, в эмалированном ведре
похлебку притащила. Половником принялась разливать порции в
подставляемые ей больными тарелки. У меня тарелки, разумеется, не
было. Немного помешкав, женщина сходила, взяла с подоконника и
тщательно её обтерла.
- Ему уже не пригодится. А ты кушай,
милок, – и по-доброму улыбнувшись, щедро зачерпнула гущи с самого
дна.
Внезапно ужасно захотелось есть.
Впрочем, вполне понятно. С самого утра во рту маковой росинки не
было. Утром едва не проспал, не до еды было, обеденное молоко
расколотил, а потом и вовсе едва Богу душу не отдал. Или отдал?
Вдруг поймал себя на мысли – правильно говорить не Богу, а Богам.
Либо же требуется выбрать, в чертоги к какому именно ты желаешь
отправиться?
С супом поначалу заминка получилась:
ложки-то нет. Соседи, что сейчас с таким аппетитом хлебают свои
порции варева, делиться с ожившим новеньким столовым прибором явно
были не намерены. Ладно, не на королевском приеме, втянул в себя
теплую, недосоленную жижу через край, потом принялся гущу выгребать
горбушкой хлеба, а тут и сердобольная санитарка заглянула – ложку
принесла (с возвратом!). Так что покидав в рот всё, что осталось в
тарелке (перловка, какие-то овощи) и забросив следом раскисший
хлебный обрезок, осоловевший от еды, я откинулся на
кровать.