Дядька Никодим всё причитал и причитал, жалуясь вслух
сам себе. А я шла следом по утоптанной узенькой тропинке. Шли мы не
очень долго, и тропа была какая-то необычная – я это сразу
заметила. Всего лишь шажок сделала, а то место, где мы
приземлились, уже очень далеко позади от нас
осталось.
Тропа
привела нас к дому на курьих ножках. Только ноги не куриные были, а
из дерева вырезанные. Бревенчатый дом. Небольшой такой. На метр над
землёй возвышался. Ну просто домик бабы яги.
Как
только мы подошли, домовой запрыгнул на порог и постучал деревянной
ручкой двери. Всё как в сказке. Дверь открылась, и на пороге стояла
сгорбленная баба-яга. Ну точно. Только не такая страшная, а вполне
приятная на вид. На голове платок повязан, расшитая цветами и
орнаментом рубашка, тёмная юбка в пол и передник с карманами. В
руках она держала рогач черенком вниз. На морщинистом лице ярко
сияли васильковые умные глаза.
–
Ааа, это ты, Никодим. А я думала леший, прохиндей, снова балует,
вот я ему покажу, – женщина воинственно затрясла орудием труда
перед нами. – Кто это с тобой?
–
Правнучка твоя, Видана Никитична. Дочка Цветаны. Вот привёл домой,
а то напали нечестивые, – пробурчал домовой.
Бабуля посмотрела на меня пронзительным взглядом и
протянула.
–
Ааа, бесовское отродье. Ну чего уж теперь, проходите, – она махнула
рукой, скрывшись в доме.
Меня
покоробило её обращение, но мне очень хотелось всё выяснить.
Поэтому я смолчала и пошла вслед за домовым.
Внутри изба было больше, чем казалась. Широкая лавка
под стенкой, рядом с ней стол. За ним печь и полки, заставленные
горшками. Метла обреталась в углу, вышитые рушники с сушеными
пучками трав украшали стены и деревянный потолок. Ну точно обитель
бабы яги. Огромное окно с резными ставнями слева от печки радовало
видом на зелёные дебри леса.
Бабка
стала у печи, а нам приглашающе махнула в сторону
лавки.
–
Чего вам надобно, Никодим?
Домовой хитро поглядел на старушку и с усмешкой
спросил
– А
что, Аглая и тебя супротив дитятка науськала??
Бабуля усмехнулась.
– Да
что ж я, правнучку свою прогоню? Да токмо бесовское отродье оно и
есть. Чуешь, каким духом несёт?
– И
каким же?! – хмуро спросила я.
–
Нечестивым. Ты, дочка, не серчай, да только отец твой, кровопивец,
задурил голову девке, внучке моей. Так и сгинула, сердешная.
Обманул он её, обидел. А я говорила – неча с нечистыми любовь
водить. Аглая просила её, ругала, велела отдать дитятко. Да только
нашего в тебе больше, хоть и пахнешь ты ими.