Я
сидела как оглушённая – принять слова странной бабки пока что
получалось.
–
Бабушка, расскажите мне? Ведь Вы знали тётю Зину! Мою маму!
Отца!
Подскочив к бабуле, схватила её за руки,
взмолившись.
–
Расскажите мне всё, я ничего уже не понимаю.
– За
стол садись, – скомандовала она. – Накормлю вас сначала, а потом
расскажу всё, что знаю, – произнесла она, неловко освобождая свои
руки и поворачиваясь к печи. Бабка не оборачиваясь доставала из
печи глиняные горшки. – Чой-то ты, Никодим, девоньке ничего не
говорил?
Домовой развел руками – мол, не успел, и
ладно.
–
Хорошо, – бабуля поставила предо мной тарелку с едой и продолжила.
– Мать твоя, Цветана, девка безголовая была. То к магам сунется, то
демонам насолит. Правильно её Аглая розгами порола, да не уберегла.
Мы, народ земли, охраняем леса и зверьё лесное. Люду простому
помогаем, коль надобно. А маги, проклятущие и нечестивые ироды, всё
воюют меж собой, и сами гибнут, и землю рушат. Вот Цветана им
перцу-то и сыпала под хвост. Не одна она – ведуньи с разных земель
слетались, мстили им за поля поруганные да леса поломанные. Да
только сколько верёвочке не виться, всё одно конец будет. Так и
поймали её маги, да заперли в подземелья. Там-то и повстречала
энтого непутёвого.
Бабка
сплюнула на пол, а я перестала механически скрести ложкой о миску.
Есть совсем не хотелось, но я ела не чувствуя
вкуса.
–
Кого встретила? – спросила я.
– Да
знамо кого! Отца твоего. Кропивец непутёвый. Попался магам, видать,
казни ждал, да встретил он Цветану. Речами льстивыми околдовал.
Говорит, я не виноват ни в чём, война меж светлыми и тёмными. Нам,
вампирам, нет дела до леса, помоги мол. Ну подсобить она ему
согласилась. А ведьма деточка сил имеет немеряно, да токмо без
лесных духов не управиться нам с колдовством. Она ему силушки и
отмеряла много. Освободился, паршивец, и её вызволил. Да только
влюбился непутёвый. Редко это бывает, редко. Утащил девочку нашу в
свои горы сумрачные. Да что лукавить, и она его полюбила.
Благословенья у Аглаи просила, да токмо все супротив
были.
Я
заслушалась. Огромная голова Гешки легла мне на колени, и я, не
думая, её погладила. Старушка присела рядом.
– Не
было покоя Аглае. Чуяло материнское сердце тревогу. Как понесла
Цветана, в лес к матери вернулась. Ведьме лес нужен как воздух. А
как к своему непутёвому как пришла с новостью, так и обомлела
сердешная. Клыкастые эти говорят, что женился он, а ты, мол, врёшь,
и не признали дитя. Быть такого, говорят, не может. Чтобы ведьма да
от вампира понесла. А ведь любовь, она чего творит! Они энтого
своего-то женили на девице, да из знатного рода. А мать твоя в лес
ушла. Спокойнее нам в лесах. Всё родное здесь нам, близкое. Да как
ты появилась, пришёл главный клыкастый за своим. Мол, ребенок наш,
отдавай – мы воспитаем. Цветана прогнала. Да как! Думали, с ведьмой
связываться легко, а он вона как получилось! – старушка захохотала.
– А энтот непутёвый как узнал, приполз и просил, и молил, обманули
его, говорит, сказали, что мать твоя от другого понесла, изменила
ему. Мы, ведьмы, и любим всей душой, и ненавидим ею. Прогнала его,
– бабуля вздохнула тяжело. – Так и жила Цветана с камнем обиды на
сердце. Зиновия ей во всём помогала, да только тоска её съедала,
вот и ослабла. А тебя, крошку, украли. Цветана, соколица ясная,
вырвала кровиночку свою из лап когтистых. Да какими тратами. Это её
совсем подкосило. Аглая горевала, как померла девонька. Хорошая она
ведьма, да токмо обида на мир у нее камнем на душе лежала. Извела
этого непутевого, а может и сам помер, кто ж теперь скажет. Но
Аглая ни тебя, ни света белого видеть не хотела – как дочь
схоронила, так и озлобилась. А сестра её, Зиновия, тебя подобрала.
Унесла от собак этих ищущих. А далее, девонька, токмо ты знаешь как
было.