В библиотеке я сидел так же, рядом с Теодором. Тихо и спокойно,
мы с ним за столом одни. Никто над ухом не ноет, умоляя прогулять
следующий урок или забить на домашку, и не причитает, заставляя
учиться и выполнять задания, как было раньше. Нотт тихо скрипит
пером по пергаменту и одними лишь губами проговаривает формулы или
составляющие зелий. А рядом, через стол от нас сидели
одноклассники, шумной толпой обсуждали задания. А в центре, как и
всегда Малфой, его окружали Паркинсон, Забини, старшая из
Гринграссов, а рядом, как телохранители мелькали толстяки. И взгляд
его был направлен на стол за которым сидели Рон и Гермиона. Кривая
улыбка, надменный взгляд, и вопрос, словно в пустоту и в
никуда:
- Интересно, куда же делся Поттер? – а его тон, казалось, он и
правда обеспокоен. А на деле явная и не скрываемая издевка, и
смотрит он на Рона, который отстраняется от слов блондина.
Гриффиндорец сдерживается, лишь не подойти и не вмазать по роже
Малфоя, - Потерялся? А может, заблудился? – смеется он, а все
остальные, рядом с ним сидящие поддерживают, - Что, «Золотое Трио»
уже не Трио и даже не золотое? – Гермиона старается изо всех сил
сдержать Рона, но тот встает и идет к Малфою. Тут же на пути
гриффиндорца встают толстяки, а Малфой дает им отбой, мол, сам
разберется. Отходят от него и остальные, остается за столом лишь он
и Рон.
- Малфой, завали варежку, - рычит Рон, закипая от злости. Малфой
напрягся, а тот сказал: - успокойся, я не буду тебя бить или с
тобой ругаться. Просто отвали от нас и Гарри! – перо, которое он
взял со стола слизеринца - треснуло в его руке, а голос с надрывом,
взгляд полный боли и тоски, как и тогда в поезде. Они скорбят. Я
мог бы рассказать им правду, но примут ли они меня – Люсиана,
чистокровного волшебника, сына Пожирателя смерти и слизеринца, вот
что меня волнует. Рон же тихо и с хрипом продолжал: - Гарри – наш с
Гермионой друг, и он пропал – да, мы за него переживаем. Уверен,
тебе не знакомы такие понятия, как дружба и скорбь, и тебе не
понять нашей с Гермионой боли.
- С чего ты это взял?
- По тебе видно, - чуть ли не выплюнул Рон, - если не хочешь
познать собственной рожей мой кулак или прочувствовать проклятие
поноса от Герми – не упоминай Гарри и сделай вид, что его для тебя
не существует. Что его в твоей жизни, и жизни всех твоих змей, -
смотрит на стоящих рядом одноклассников, - никогда не было, -
сказал Рон, вставая со стула, уходя к Гермионе, падая на стул и
роняя голову на сложенные на столе руки.