Впервые за время общения с Собранием заговорил Витька, не
удержавшись от любопытства:
– У вас есть нейрочипы? И вы должны их чувствовать?
После короткой паузы куривший трубку дед объяснил:
– Мы как-никак живем в Вечной Сиберии, сынок. А потому все
чипированы. Но чипы нуарного Князьграда – они не такие, как те, что
наверху. Верхние все подключены к Детинцу, а наши – друг к дружке,
а от Детинца мы не зависим. Но пользоваться пользуемся. Полезная
штука – эти чипы...
“И не говори”, – согласился я мысленно. Я узнал голос деда – он
высказывался чуть ранее, когда у меня не было магического
зрения.
– Честно́е Собрание умеет объединять наши рассудки через чипы в
единое целое, – охотно рассказывал дед. – Тогда наша сила
возрастает. Мы почти что и мысли читаем, и чужие чипы чуем, и ложь
распознаем. Хотя понять, когда человек брешет, и без чипа проще
простого – по стуку сердца и дыханию...
– А еще неопытный врун потеет и воняет, – поддакнула Марья. –
Кисло-сладкий такой запах получается...
– Эгрегор! – сказал Витька.
– А? – спросил дед.
– Эгрегор – энергетической контур, объединяющий умы людей...
Через вас нас слышат остальные нуары, да?
– Сметливый! Вот мы и чуем: у тебя, малой, чипа вовсе будто б
нет, хотя как такое может быть? А у тебя, уважаемый Олесь, что-то
не то с твоим чипом-то.
Я уловил напряжение Витьки. Вероятно, он подумал, что либо
придется выкладывать правду о Скучном мире, либо соврать. В обоих
случаях будут проблемы. Третий вариант: отказаться рассказывать, но
тогда увеличится подозрение со стороны Честно́го Собрания.
– Мы... – начал я, усиленно раздумывая. – Мы облучили свои чипы
из специальной микроволновой пушки. Нашли ее в руинах возле 37-го
Посада. Хотели отключить. Получилось не очень.
Я не соврал – сказанное было стопроцентной правдой. Собрание
должно унюхать мою честность.
И оно унюхало.
– Любопытно, – вежливо сказала Марья. – Ладно. Сейчас принесут
угощение, а пока... Гуж, мил человек, верни-кось нашему новому
товарищу его собственность. Не по нуарному закону друзей
грабить.
Гуж с готовность вскочил и протянул мне “гришана” и шпагу. Я
чуть было не взял их, но вовремя спохватился – я ж ничего не
вижу.
– Протяни руку, Олесь, – сказал Гуж.
Вот тогда я и протянул. Гуж вложил в нее мои клинки, и я
принялся изображать удивление и радость. Ножны шпаги, судя по
шероховатости, обгорели, но сама шпага осталась в целости и
сохранности.