Девлин по-отечески улыбнулся и
засучил рукав халата, обнажив едва заметный белый шрам.
– Сразу и не скажешь, да? Я сделал
руки специально. Эти пальцы не дрогнут и не ошибутся – в моем деле
незаменимые помощники, лучше любого робота.
Алекс вежливо отказался от фургончика
и пошел домой пешком, хотя прежде и представить не мог, что простая
ходьба способна доставить столько удовольствия. Недаром говорят:
имея, не ценим. Он снова стал нормальным человеком, а под одеждой и
обувью никто не догадается, что эта нормальность не от природы, а
от прогресса. Но чем больше новоиспеченный бионик смотрел по
сторонам, тем четче понимал, что в маскировке нет никакого смысла.
Стесняться протезов попросту глупо, когда вокруг чуть ли не каждый
третий с тем или иным улучшением. А сколько еще тех, чьи изменения
заметны только на рентгене?
Еще месяц назад он и внимания не
обратил бы, но теперь нарочито выискивал биоников в пестрой толпе,
не то пытаясь приобщиться к новой касте, не то ища оправдание своей
необычности. Ведь как ни старайся, как ни убеждай себя, но даже
самые продвинутые протезы остаются протезами, а вместе с очевидными
преимуществами приходят и справедливые ограничения. Например,
запрет на спортивные состязания. И это, увы, лишь вершина айсберга.
Самое страшное копошилось внутри, сокрытое от посторонних глаз
прочным панцирем, непроницаемым даже для рентгена. Копошилось,
скреблось и твердило: ты все равно не такой как все, все равно
между вами прочерчена грань, все равно будут «до» и
«после».
Краем глаза он увидел ребенка,
бегущего за большим красным мячом, пока мать увлеченно тыкала
пальцем в смартфон. Мяч выкатился на дорогу, следом и малец
перескочил через бордюр. Алекс стоял ближе всех, но понятия не
имел, как поступить. Толпа вокруг словно не видела малыша,
разношерстный поток слепо полз по тротуару, наплевав на все вокруг.
Казалось, выросшие в покое и безопасности люди совсем разучились
замечать что-либо, не входящее в узкий круг их интересов.
Из оцепенения вывел пронзительный вой
клаксона, к которому тут же подключился вопль очнувшейся мамаши.
Алекс вновь ощутил себя в клинике после наркоза: снова туман, снова
непонятные, будто бы мгновенные перемещения. Только вместо беговой
дорожки – проезжая часть, с которой он выпрыгнул столь же быстро,
как и запрыгнул. Малыш заревел, но не потому, что едва не намазался
на асфальт как джем на булку, а потому что какой-то незнакомый дядя
схватил его и не дал поиграть с мячиком.