— Да, на старости лет, — печально
усмехнулась женщина. — Маргий не позволял, даже после
того, как умер лорд Рольф. И лишь когда брат умер,
я наконец-то освободилась.
Великий
наставник жестом пригласил гостью занять место у камина
и предложил вина. Идонея
кивнула.
— И каково тебе в Агаране
в новой ипостаси? — разливая напиток по бокалам,
спросил Ладарий.
— Мало что изменилось.
Я и до этого вела почти монастырскую жизнь.
Получается неплохо. Говорят, через какое-то время меня даже могут
выбрать новой настоятельницей. Но мне это не нужно.
— Сестра Идонея приняла протянутую ей чашу
и на миг дольше позволенного задержала пальцы у руки
церковника. — Я могу послужить богу иначе. Именно поэтому
я здесь.
— Верно. — Ладарий крякнул, развалившись
в кресле, вытянул ноги к огню и обратил взор
на сестру покойного императора. — Как мать Грегора
Волдхарда, лишь ты можешь нам помочь. Мальчишку пора спасать,
пока он окончательно не наломал дров.
— Значит, слухи правдивы? — сделав глоток,
монахиня поставила чашу на столик. — Грегор действительно
впал в безумие после той
трагедии?
— Грозовая свадьба — так в народе
окрестили те события, — кивнул Великий наставник.
— Случилось нечто поистине ужасное. Ужасное настолько, что
сотворить подобное под силу лишь господу нашему. Хранитель
предостерег твоего сына, дал суровое наказание. Но Грегор
не внял гласу божьему. И я боюсь, что дальше
он совершить куда худшие ошибки, которые будут стоить мира
всему материку.
Сестра
Идонея помрачнела.
— Не знаю, смогу ли помочь, святой
отец. Мы с Грегором никогда не были близки,
и в этом виновата я сама. — Снова взявшись
за кубок, монахиня продолжила рассказ, глядя на пламя.
— Лотар, первенец, был так похож на меня, что почти
ничего хайлигландского в нем не было. Я отдала ему
всю любовь, что так долго копила в себе,
но не смогла защитить от гибели. Грегор же
пошел в отца. До такой степени, что и внешне,
и нравом стал полной копией Рольфа. Я понимала, что
он в такой же степени мой, что должна была его
любить, но его сходство с человеком, которого
я ненавидела... — голос монахини сорвался. Она
со стуком поставила чашу на столик, резко встала
и подошла к окну. Ладарий понял, что она стыдилась слез.
— Мой дух был слаб, и я не смогла принять
Грегора. Он чувствовал, что я в нем
не нуждалась, и вскоре сам перестал нуждаться
во мне. Мы давно стали чужими, святой отец. Я сделаю
все, что смогу, но не могу обещать успеха.