Выглядел он мягко сказать странно. Шапка ушанка была
расстёгнута, и связана колечками с водружённым сверху американским
десантным шлемом, времён второй мировой войны. В высокие унты
заправлены солдатские ватное штаны, а могучее тело покрывал
полушубок, грубо сшитый из нескольких кусков не особо сочетающихся
шкур. В свою очередь из-под него виднелся неровный край настоящей
кованной кольчуги. И всё это было хорошенько обмотано какими-то
грязно-белыми тряпками и перевязано десятками ремней, огрызков
портупей и парашютных строп, на которых висели коробчатые подсумки
для винтовочных патронов, и брезентовые для дисков к «ППШ-41».
Кроме этого на огромном здоровяке было в избытке навешано
всякого разного. Сбоку виднелся отлично узнаваемый, деревянный
короб с торчавшей рукоятью маузера. На шее и руках, намотаны
бечёвки со свисающими рунными амулетами и пентаграммами.
А ещё имелись фляги, котелки, пузатые перемётные сумки с грубо
вышитым орнаментом. За спиной висел рюкзак, а в креплении на
широком поясе, настоящий боевой топор чекан и огромный финский
тесак в закрытых ножнах.
Из-за многочисленные шрамов и густой бороды, едва не наползающей
на чёрные глаза, рассмотреть лицо стрелка я смог с трудом, и
определил сразу только одно, он точно не азиат. Ну и самое главное,
в отличии от своих псов он был точно живой, ибо из его рта при
дыхании обильно шёл морозный выхлоп.
Встав напротив мы долго и оценивающе осматривали друг друга. При
этом когда взгляд здоровяка упал на сжимаемою моими руками трубу,
он невольно усмехнулся, показав хоть и жёлтые, но явно крепкие
зубы. А через пару секунд он перестал скалиться и заговорил:
— Твой, выходить — безапелляционно приказал он хриплым басом. —
И я делай из тебя ледяной человек. Твой потом жить и ходить за моя
долго-долго.
— Твой, выходить — безапелляционно приказал здоровенный мужик
хриплым басом. — А потом я делай из тебя ледяной человек. Твой
потом ходить за моя долго-долго.
— Нет — ответил я и тряхнул вырванной трубой.
— Твой, выходить. Иначе мой стрелять, а потом всё равно делай из
тебя ледяной человек — пригрозил стрелок и потряс ППШ, который
сжимал в мозолистых ручищах.
— Ну так стреляй — предложил я и увидел, как на его лбу
напряглись морщины. — Если бы ты мог, то давно меня пристрелил,
грёбанный ты тупой обалдуй. Ведь так?