Док принялся тщательно заполнять амбулаторную карточку, а Наташа
стояла за его спиной и смотрела на меня с немым укором, словно это
именно я потребовал себя срочно выписать.
Не известно, чем бы эти все гляделки закончились, если бы в
палате внезапно не появились новые персонажи.
Сначала послышался звук открывающихся лифтовых створок, а затем
в приоткрытую дверь степенно прошествовали трое. Два незнакомых
статных мед работника в белых халатах и молодой мужчина в синей
форме работника советской прокуратуры.
— Гражданин Строев, не надо так спешить — с ходу выдал
молоденький прокурор, с петлицами юриста третьего класса, на
форменном синем кителе. — У меня к тебе имеется несколько
неприятных вопросиков.
Небрежно кинув фуражку на тумбочку, работник советской
прокуратуры указал мне на табуретку и принялся подчёркнуто медленно
расстёгивать кожаную папочку с гербом советского союза и надписью
СССР.
— Строев Геннадий Петрович? — вопросительно констатировал он и
уставился на меня.
— Да — подтвердил я.
— Ну что же ты Гена, заставляешь работников советской
прокуратуры за тобой по больничкам бегать? А тут к тебе ещё и не
всегда пускают, говорят, что пациент мол лежит без чувств и вообще
не разговаривает после сложной операции. — Юрист третьего класса с
претензией осмотрел покрасневшую Наташу. — А между тем когда я
являюсь в Боткинскую снова, всего через каких-то два дня и о чудо,
вижу, что первичное медицинское заключение, в котором указано что
дескать ты валяешься при смерти — ошибочно. Нет правда, товарищи
медики, посмотрите сами, не слишком ли здоровеньким выглядит ваш
Геннадий Строев?
Посмотрев на замерших на пороге докторов, юрист третьего класса
недовольно покачал головой.
— А теперь оставите нас одних, я потом с вами всеми ещё
поговорю.
И едва прокурорский работник успел закончить с угрозами и
дежурными претензиями, как я его узнать. Вернее, я увидел в нём
того, кого в благословенные девяностые брал со своими ребятками, и
лично вытаскивал за яйца из Подмосковного особняка. Как сейчас
помню, обвинение — многочисленные взятки и тесные связи с
криминальными авторитетами.
Юрченко Валерий Львович, к тому времени станет старшим
советником юстиции новой России. Воры в законе будут париться с ним
в баньках, вместе со жрицами продажной любви и выдадут ему прозвище
«Юрчик». А он за нескромные пожертвования начнёт разваливать для
них уголовные дела, сливать железобетонные доказательства,
собранные следствием и отмазывать от тюрьмы тех, за кого
уплачено.