— Меранов! — мой вопль был заглушен злым поцелуем и выпит до дна.
Парень резко толкнулся вперед, входя до конца, заполняя полностью. Я что-то замычала, но жестокие губы продолжали терзать мой рот, глуша ненужные слова. Он отстранился и тут же снова толкнулся вперед, припечатывая к постели.
Как всегда, стоило нашим телам соприкоснуться — здравый смысл рассыпался, разлетелся вдребезги, уступая голым инстинктам, животному желанию обладать другим человеком. Я вцепилась ему в плечи когтями, оставляя красные полосы, впиваясь в плоть, желая причинить ему столько боли, но сколько хватит сил. Захар стряхнул с себя мои руки, обхватил запястья и вжал их в подушку над моей головой.
— Ты мне все мозги вытрахала! — прорычал, снова толкая вперед, пронзая бешенным пьяным взглядом.
— Я?! Да это ты меня преследуешь!
— На хер надо, — сильное тело ритмично двигалось, с остервенением вколачивая меня в жесткий матрас.
— Так отвали от меня! Держись подальше! — простонала, выгибаясь навстречу.
— Сил нет, — вцепился рукой в волосы и к себе дернул, вынуждая подставлять губы под поцелуи, — прибил бы, да с ума схожу, если не вижу тебя.
Он пьян. Он просто пьян и не понимает, что несет! Завтра вспомнит свои слова и сто раз пожалеет. Но тем не менее сердце дрогнуло, и где-то внутри него сжалась тугая пружина
— Просто тебя выбесило, что я не стала прятаться в душевой и рыдать, — огрызнулась, дурея от его прикосновений, — а вышла как ни в чем не бывало. Ай!
Он укусил меня за шею, тут же присасываясь, как пиявка. Доводя до исступления. Каждое его движение, каждый толчок — как инъекция чистого безумия прямо в кровь. Жар внизу живота разгорался все сильнее. Пошлые звуки соприкасающихся тел. Дурманящий запах похоти, жар прикосновений. Кожа к коже. Стонала под ним, молила не останавливаться. И было плевать на все. На то, что вел себя как последняя скотина, на то, что превратил мою жизнь в нескончаемую битву, на то, что ввалился вот так, посреди ночи злой, пьяный. На все плевать. Лишь бы не останавливался, продолжал сжимать сильными руками, зло наматывать волосы на кулак и трахать, как доступную дрянь.
Я и есть дрянь, доступная для него, всегда. Дура, не способная держать свою похоть под контролем. Но об этом я буду горевать потом, наедине с собой, а пока лишь крепче к нему прижалась, отвечая на поцелуи, подхватывая любое движение, отзываясь на каждое касание. Кусала губы, чтобы сдерживать его имя, рвущееся с губ.