«Ну уж нет! — резко сев, я решительно
вытерла слезы рукавом. — Я так легко не сдамся! Мало ли что сказал
советник… Мне нужно пойти к самому императору! В конце концов,
теперь я его невеста. Неужели он не выделит мне пару минут?»
Первый же встречный в коридоре
гвардеец махнул рукой в сторону крыла, где проживает его
величество. А вот там уже начались проблемы: стражник у двери,
которая отделяла общедоступный коридор от той части, где жила
императорская семья, наотрез отказался входить в мое положение.
— Посторонним вход воспрещен, —
непререкаемым тоном отзывался он в ответ на любые мои
аргументы.
— Но я же не посторонняя!—
отчаявшись, привела я последний, самый веский довод. — Я, между
прочим, считаюсь невестой императора!
Я даже не врала — в «Регламенте
отбора» было черным по белому написано, что пока нас не исключили,
все мы формально являемся невестами. Зачем его величеству нужно
пятнадцать невест сразу, я не совсем понимала. Гвардеец, видимо,
разделял мои сомнения, потому что его лицо осталось все таким же
непререкаемо строгим. Поняв, что он не собирается меня пускать, я
уже было отвернулась, чтобы удалиться, как вдруг за спиной
раздалось:
— Я думаю, для невесты можно сделать
исключение. Проходите, рина.
Обернувшись, я благодарно улыбнулась
своему спасителю — высокому худощавому мужчине, который показался
очень знакомым. Блондин, с короткой светлой бородкой, но с темными
бровями, на контрасте выглядевшими странновато. Темные, как
колодцы, глаза смотрели на меня с легким любопытством, словно
оценивая. Пару секунд я старалась припомнить, где мы могли
пересекаться раньше, а поняв, кто это, тут же попыталась изобразить
кривой реверанс.
— Герцог Монтенгери, — так, а нужно
ли делать реверанс при встрече с герцогом? Или только с
правителем?
Мужчина принял мой жест вежливости,
как должное, из чего я сделала вывод, что не ошиблась. Более того,
он шагнул вперед и зачем-то протянул мне руку.
— Приятно познакомиться, рина…
— Э… Летиция Мэйвери. Можно просто
Летти, — обескураженно отозвалась я и осторожно схватилась за
протянутую мне ладонь. Она была холодной и липкой.
Герцог Монтенгери был дядей
императора и мало появлялся на публике, и я совершенно не
представляла, что он за человек. Поэтому, когда мужчина вдруг
дернул мою руку к себе, а потом и вовсе припал к тыльной стороне
запястья губами, запечатлевая поцелуй, глаза у меня стали круглыми,
как монета в пять кредитов. Ой! Не привыкла я к таким светским
изъявлениям вежливости…