Порыв ветра ворвался в распахнутое
настежь окно и подхватил край папируса, свободно свисавший с
письменного стола, заваленного книгами и цилиндрами их кожаных
футляров. Историк сумел удержать лист, но, расплатившись за резкое
движение жирной кляксой, недовольно поморщился и придавил свиток
бронзовым львом, обнимающим свечу, представлявшую собой свёрнутый в
трубку, пропитанный жиром лист всё того же папируса. Она не горела,
до вечера ещё далеко и света достаточно, хоть окна и выходят на
северную сторону дома.
Задумчиво покусывая кончик
тростинки-пера, историк посмотрел в окно. Отсюда, со второго этажа,
хорошо просматривалась обширная гавань, запруженная торговыми
судами. Солнце стояло высоко, и мириады пляшущих зеркал слепили
глаза, словно персеевым щитом прикрывая небесную синеву моря.
Историк смежил веки, но продолжал видеть, как наяву – десятки,
сотни кораблей, везущих войско царя Александра на покорение Азии.
Казалось, они целиком заполонили Геллеспонт. Хищные боевые триеры,
неуклюжие афракты, построенные для перевозки войск. Огромный флот,
пусть уступает он ксерксову, но и такого уже более сотни лет не
видело море Геллы.
Вновь затанцевало "перо" на грубом
листе папируса.
"Рассказывают, что он первым во
всеоружии вступил на азийскую землю. Придя в Илион, он свершил
жертву Афине Илионской, поднёс ей и повесил в храме полное
вооружение, а взамен его взял кое-что из священного оружия,
сохранившегося ещё от Троянской воины. Он возложил венки на могилу
Ахилла, а Гефестион, говорят, на могилу Патрокла. Рассказывают, что
Александр провозгласил Ахилла счастливцем, потому что о славе его
возвестил на будущие времена такой поэт, как Гомер. Царь,
действительно, имел право завидовать в этом Ахиллу – никто не
рассказал человечеству о деяниях Александра достойным образом. О
нём не написано ни прозой, ни в стихах, его не воспели в песнях. О
делах Александра знают гораздо меньше, чем о самых незначительных
событиях древности".
Историк задумался. Искупительные
жертвы, венки, возлияния. Величественной театральной позой врага не
повергнешь. Кричи громче всех: "Боги вручают мне Азию!" – но
спрыгнешь на берег с борта корабля, и ты... нет, не Ахилл.
Протесилай первым из ахейцев ступил на берег древней Трои. И первым
же пал. Почему в то время, когда все так азартно играли в эту
безумную свору ахиллов и агамемнонов, полубогов, богов на четверть,
на восьмую, никто не вспомнил Протесилая?