- Блять, Серёжа! Или Юра? Да ну тебя!
Он, блять, запутался. У меня сейчас мозг лопнет! На хрена мне ещё
про это знать? Какое нахрен будущее?!
- Например, в августе будет покушение
на Балу, а в сентябре на Макара.
- Какого Макара?
- Александра Макаренко.
- Этот в наших списках не
значится.
- А Балу?
- Этот, точно нет. Ты ж защищаешь
его. А-а-а… Ну да. Не помнишь?
- Это помню, почему и удивился вашей
с Сергеем связи. Он, что, тоже ваш?
Ковалёв покачал головой.
- Наших в бандитах нет. Кроме тебя.
Хотя, его тоже бандитом сложно назвать. Сам он в стороне от
физических расправ и старается решать дела мирным путём. Вот его
некоторые исполнители. Перегибают палку. Некоторых беспредельщиков
мы уже вывели из игры.
- А меня? Можно назвать бандитом?
Ковалёв вздохнул.
- Ты, - он на несколько секунд
запнулся. – Ты, Сергей, не бандит, а ликвидатор. Все мероприятия
организовываются с санкции верхнего руководства.
- То-то и оно, что «верхнего». Где
они будут, когда дядя прокурор за ноздри подтянет, в стойло
поставит и насильственным путём рога ломать станет. Или самого
ликвидируют за ненадобностью.
- Ты что говоришь такое?! –
возмутился Ковалёв. – Время сейчас такое. Если не мы, так они нас.
Ты же видишь, какой беспредел твориться? Ты людей защищаешь. Ладно
наши спортсмены… Почти мирно с коммерсантами договариваются. А
уголовники? Третья смена, или общаковские? Те же привыкли по
старинке нелегалов трясти. Как в СССР трясли, так и сейчас… С
паяльниками и плоскогубцами. Да детей воруют и пальчики родителям
присылают. Ты же помнишь кого убирал или нет?
- Не очень.
- Могу список дать. Там нормальных
нет. Душегубы те ещё. Таким просто нельзя по земле ходить. Война,
Юра! Серёга сам подписался на эту работу. Его никто не неволил. Ты
можешь отказаться. Неволить никто не будет. Можешь уволиться. На
пенсию уйти. Сам смотри.
- Список ещё большой?
- Есть немного.
- Покажешь потом?
- А ты не помнишь?
Юрий покачал головой.
- Тут помню, тут, как обрезало, -
пошутил он, вспоминая «Джентльменов».
- Шутит он?! – возмутился Ковалёв. –
Киндер-сюрприз, блять! Так что ты там про будущее можешь
сказать?
- Наше с тобой будущее, Иваныч,
светлое и чистое и проживём мы с тобой до двадцать третьего года –
точно. Я-то в том годе кони брошу, а ты будешь жить ещё дальше. Но
дальше я не вижу, ибо не жил.