Ещё издали, когда до музея оставалось около километра, я понял,
что всё очень плохо. Множество столбов черного дыма говорило о том,
что на месте "Надежды" пылает пожар. Странно, там де сплошной
металл, гореть нечему. Может у сергианцев появилось новое
вооружение, отличное от их энергетических пушек.
Да плевать, сейчас главное — мои родные! Выжили? Там наверное
сейчас настоящий ад. Пекло.
Первый кордон милиции мы проскочили, потому что никто не ожидал,
что кто-то выскочит на мопеде из ворот, ведущих на стадион. А вот
на втором наш заезд закончился. Единственная дорога оказалась
перекрыта броневиками. Неудивительно, ведь дальше начиналось
свободное пространство, не защищённое куполом.
— Всё, приехали! — крикнул Дмитрий, останавливаясь. Но тут же
добавил: — Странно, что они стоят бортами поперёк дороги. Словно не
врага встречают, а блокируют выезд!
— Эй! Вы как здесь оказались?! — с черной городской брони на
асфальт спрыгнул здоровенный боец в черном же камуфляже. Ого, да
это же из комендатуры, к тому же целый капитан. Считай старший
офицер, если сравнивать с общевойсковыми званиями.
— Товарищ капитан, у меня там родители, сестрёнка! — соскочив с
мопеда, я двинулся навстречу воину.
— Не у тебя одного, парень. — как-то глухо произнес офицер, и
его глаза налились такой яростью, что я сразу понял — всё
плохо.
— Дайте хотя бы посмотреть. — мой голос невольно дрогнул.
— А не на что смотреть, парень. Нет больше "Надежды". Осталась
лишь месть.
— Товарищ капитан. — мне не хотелось верить в услышанное. — Хочу
увидеть это. Все равно же прорвусь, не здесь, так через парковую
зону.
— Зудилов, покажи юноше, что осталось от музея и прилегающего
парка! — крикнул капитан, повернувшись к бронетранспортёру. При
этом он неуловимым движением умудрился ухватить меня за запястье,
видимо для того, чтобы я не наделал глупостей.
— Командир, велено не пускать гражданских, пока спасатели не
осмотрят всё. — раздался грубый мужской бас, усиленный динамиками,
и над боевой машиной показалась головная часть мехбота.
— У него в "Надежде" все родные были. — голос капитана стал
холоден, словно лёд. — Просто поднимется на броню, посмотрит.
Взобравшись по высокому, в полтора метра, колесу, я с помощью
скоб подтянулся выше, и наконец оказался на крыше
бронетранспортера. В другое время стал бы разглядывать боевую
машину, но сейчас мой взор устремился в даль, на то место, откуда
поднимались чёрные дымы...