В начале 1990-х годов идеологом казачьего возрождения выступил питерский писатель и бард Борис Алмазов, заявивший о себе как знатоке казачьей старины, правил, обычаев, традиций и порядков. И простые казаки, ещё вчера бывшие обычными советскими людьми и ничего не знающие о действительной жизни своих предков, вполне доверились авторитету Алмазова. И тот развернулся по полной и даже составил заново регламент проведения казачьих Кругов. В результате усилий Алмазова казачий Круг – древнейшая форма демократии, наподобие совета шотландского клана и других военизированных народных обществ – стал формализованным мероприятием с поднимающими по команде руку «выборными». В состав Кругов были включены имеющие право вето священник и «Совет стариков», что превратило Круг в процедуру, напоминающую гибрид партийного пленума КПСС с молебном (интернет-портал «Newsland». Статья «К чему привела ставка Кремля на „реестровое“ казачество»). Но зато псевдоказачьи обычаи и устои отлично прижились в системе «реестрового» казачества.
Правда, алмазовские «изобретения» считались неоспоримым авторитетом лишь в самом начале 1990-х годов. Впоследствии же в качестве своеобразного апокрифа по рукам казаков стала ходить совсем другая книга – «Сведения о казачьих общинах на Дону» одного из первых российских этнографов Михаила Харузина (1887), повествующая о древнейшем казачьем праве, исключающем алмазовские нововведения.
* * *
В первой половине 1990-х годов налицо было массовое казачье движение снизу. Тогда и неказачье общество видело в казачьем движении значимую духовную и социальную основу, способную дать нравственные и ценностные ориентиры, призванные преодолеть духовную и социальную дезориентацию и способную стать альтернативой индивидуалистическому аморализму «постперестройки». Начавшийся в то время стихийный процесс возрождения казачества характеризовался массовым энтузиазмом и широкой поддержкой населения. Но казачье движение с самого начала было спонтанным и противоречивым явлением, никаких чётких общепонятных идей и духовных ориентиров оно не имело и не выработало.
* * *
Н. С. Асташкин приводит пример селекции, в результате которой из волчьего потомства получается собака. Он пишет: «По словам заводчика, из волчьего выводка выбирают самого трусливого щенка и «адаптируют» его к человеку. В общем, злобных и гордых волчат уничтожают, а трусливого оставляют, чтобы он потом «работал» на человека.